Отверженный III: Вызов

— Ну как? Тебе легче?

— Немного, — ответил я. — Тошнота прошла, сил вроде бы прибавилось, но в голове какая-то каша.

Тут я соврал, голова уже была достаточно ясной, но я представлял, как сейчас Агата накинется на меня с расспросами, и инстинктивно это дело оттягивал.

— Немудрено, что тебя и тошнило, и в голове каша, учитывая, сколько ты выпил зелья, — сказала Агата. — Но хоть не зря? Ты вспомнил своё прошлое? Выяснил, кто такие Мила и Иван Иванович?

— Почему ты спрашиваешь именно о них? — удивился я.

— Потому что ты опять вспоминал эту Милу и требовал, чтобы тебе дали позвонить Ивану Ивановичу.

— Я не знаю, кто они такие, — соврал я. — Точнее, не помню. Раз называл их имена, то явно должен знать. Видимо, не все воспоминания вернулись. Но всё же я вспомнил достаточно, чтобы считать наш эксперимент успешным.

— Ну я надеюсь, что это того стоило, — сказала Агата. — Сначала ты просто лежал на кушетке минут десять и всё это время стонал, да так, будто из тебя душу вытаскивают. А потом тебя скрутило и затрясло, ты упал на пол и стал громко кричать. Я даже подумала, что к нам прибежит охрана центра.

— Ужасные вещи ты рассказываешь.

— Потому что это действительно было ужасно. Я очень испугалась. Трясло тебя тоже минут десять, и главное, я ничего не могла сделать — просто боялась лезть во время действия зелья, всё же с головой и памятью связано — неправильное воздействие и…

Агата замолчала, подбирая слова.

— И я стал бы тем самым растением, о котором ты говорила, — предположил я.

— Ну не обязательно, что прямо растением, но память можно было сильно повредить и забыть ещё больше. А под конец ты кричал совсем уж громко, я бы даже сказала, рычал. Тебе, наверное, было очень больно.

— Ты даже представить не можешь насколько.

— А потом тебя будто отпустило, трястись и кричать ты перестал, но в сознание не пришёл. Пятьдесят четыре минуты так пролежал.

— Ты что время засекала?

— Да. Когда ты успокоился, но не пришёл в сознание, я решила, что подожду ровно час и побегу за помощью — попрошу дежурного, чтобы он срочно вызвал пани Митрош.

— Это был бы номер, конечно, если бы она приехала и это всё увидела, — сказал я усмехнувшись.

— Я боялась тебя потерять, Роберт! — возразила Агата, и на это сказать мне было нечего, кроме как, поблагодарить девушку за заботу.

— Спасибо тебе, дорогая! Я это всё очень ценю.

Я произнёс это на автомате, и вторая часть фразы была вполне уместна — я действительно был очень благодарен Агате за то, что она со мной возилась и переживала за меня. Но вот первая половина… Скажем так, это было непривычно — называть «дорогая» девушку, к которой я не испытывал никаких чувств. Возможно, они были у Роберта, и не возможно, а стопроцентно, но я-то уже опять стал Романом. А Роман всё ещё не отошёл от расставания с Милой.

Ситуация была дикая. Вроде бы с Милой мы уже расстались, и формально ничего страшного не было в моём романе с Агатой, тем более, как Роберт, я физически не помнил ничего, что было до Восточного. Но одно дело расстаться, а другое забыть — горечь от потери любимой девушки никуда не исчезла, ведь по хронологии Романа с расставания не прошло и двух недель.

Что теперь делать с Агатой, как себя с ней вести, я не знал. И не просто не знал, а у меня даже идей на этот счёт не было. Такие вещи надлежало решать исключительно на свежую отдохнувшую голову, а пока имело смысл играть роль Роберта. Играть, но не заигрываться.

— А ты не расскажешь, почему я в пижаме? — спросил я, переводя разговор на другую тему.

— Я тебя переодела.

— Зачем?

Агата не ответила, а лишь молча достала из бельевого ящика мои куртку и майку. Они были в крови.

— Это я так эффектно с кушетки упал? — спросил я.

— С кушетки ты упал без особых последствий, — ответила девушка. — Кровь не от этого. Она шла у тебя из носа и ушей, когда ты уже лежал на полу. От крика у тебя ещё полопались сосуды на лице, и оно почти всё стало синим. А глаза красными.

— Это я заметил в зеркале, когда умывался.

— Ещё ты их постоянно закатывал и будто смотрел на меня красными белками. Зрелище было ужасное. Я тебя потом немного привела в порядок — кровоподтёки на лице убрала, но сосуды в глазах так и остались лопнувшими. Туда лезть я просто не рискнула, пока у меня маловато для этого навыков. Но не переживай, это само пройдёт, может, даже к утру уже.

— Было бы неплохо — неохота ребят утром распугать.

Агата улыбнулась, я тоже улыбнулся, а потом возникла неловкая пауза. Девушка явно ждала, что я ей хоть что-то расскажу из того, что вспомнил, а я максимально оттягивал этот момент. В итоге после непродолжительного молчания Агата не выдержала и произнесла:

— Роберт, расскажи мне хоть что-нибудь из того, что ты вспомнил.

— Сейчас, — ответил я. — Дай ещё минут пять. Меня уже почти отпустило.

На самом деле меня почти отпустило давно, просто я никак не мог решить, что стоит рассказывать Агате. В идеале лучше вообще ничего не рассказывать, но так поступать было нельзя — это вызвало бы ненужные подозрения.