Отверженный III: Вызов

— Есть, Александр Петрович! — радостно ответил глава КФБ. — Не то чтобы она хорошая, но очень ценная.

Романов с интересом посмотрел на Валуева, ожидая подробностей.

— Нашёлся очевидец майского конфликта на границе — начальник заставы «Семёновка» майор Кузнецов. Он, как выяснилось, был в самом эпицентре событий.

— Начальник заставы нашёлся спустя почти полгода? И где же он был всё это время?

— На заставе и был, — ответил глава КФБ. — Полгода у него ушло, чтобы до меня добраться и передать информацию об увиденном.

Романов с удивлением посмотрел на Валуева, и тот поспешил объясниться:

— Там такая информация, что Кузнецов не рискнул отражать её в официальных отчётах. И на мой взгляд, правильно сделал. Рассказал лишь моему заместителю, когда попал к нему на приём.

— Давайте уж, не томите, выкладывайте.

— Полагаю, лучше будет, если Кузнецов сам Вам всё расскажет. Я взял на себя ответственность и привёл его. Он ожидает в приёмной.

— Да Вы просто мастер интриги, Игорь Денисович, — усмехнулся кесарь. — Ну давайте послушаем Вашего начальника заставы. Только примерно через часик. Мне нужно сделать несколько срочных звонков, а Вы пока распорядитесь насчёт Егора!

— Слушаюсь! — ответил Валуев и быстро покинул кабинет.

* * *

После обеда мы вернулись в барак, я завалился на кровать и принялся наблюдать через окно за падающими с деревьев листьями — в последнее время это было моим основным развлечением в перерывах между приёмами пищи. Я не мог точно сказать, сколько прошло времени с момента моего разговора с двумя незнакомцами в каменном домике — может, дня два, а, возможно, и неделя. В памяти появились серьёзные провалы. Я связывал это с препаратами, которыми нас кололи два раза в день. А может, и не два — дни и ночи окончательно смешались в моей голове.

Всё, что со мной происходило, казалось каким-то сном. Очень реалистичным, но всё же сном, в котором я иной раз даже забывал, кто я такой. Но иногда сознание ко мне полностью возвращалось. В эти минуты было сложнее всего — очень уж хотелось сбежать. Но я твёрдо решил держаться до конца, раз уж ввязался. Ещё в моменты такого просветления я проверял концентрацию — с ней всё было отлично. Это успокаивало.

В основном мы спали. Или просто сидели в бараке на кроватях. Я пытался наладить хоть какое-то общение с Артёмом и девушками, но с удивлением обнаружил, что они почти никак не реагируют на мои попытки завязать разговор. Что бы я ни сказал, о чём бы ни спросил — они отвечали односложно и равнодушно, вообще не высказывая никаких эмоций, будто я пытался общаться с какими-то зомби. Было неприятно и жутковато. И я не сомневался, что всё это было последствием введения нам неизвестных препаратов.

Также я заметил, что в какие-то моменты я сам начисто забывал кто я и где нахожусь. Я просто спал, смотрел часами в окно барака, да ходил в столовую. И это казалось мне чем-то естественным, не вызывающим никаких вопросов, будто я так всю жизнь провёл. Но время от времени я всё же приходил в себя — видимо, в силу полученного девятого уровня и развитого Дара мой организм сопротивлялся введённым препаратам, в отличие от ребят, которые полностью попали под их влияние. Ужасно пугала мысль, что в любой момент я могу дойти до такого же состояния.

И ещё я понял: в общении с нашими похитителями надо вести себя так же, как остальные ребята, иначе был велик риск того, что меня вычислят. И всё сильнее меня пугала предстоящая инициация, ведь я не знал, в каком состоянии я на неё попаду — в момент просветления или под действием препаратов. Во втором случае произойти могло всё что угодно. Но тем не менее мысли о побеге я всё ещё отгонял.

В редкие минуты полного самоконтроля я тренировал память, вспоминая всяческие подробности своей жизни и различные важные мелочи — например, телефон Милютина. И тренировал концентрацию. Мне казалось, это хоть немного поможет отсрочить мой переход в то состояние, в котором находились другие ребята. И я постоянно ломал голову, гадая, для чего нас обкалывают этими препаратами. Ведь вряд ли мы нужны были похитителям в состоянии овощей. Скорее всего, это было временно и с какой-то вполне определённой целью. Но пугало это сильно.

Я не заметил, как уснул. Разбудил меня бородач открыванием скрипучей двери. Он зашёл на мужскую половину барака, посмотрел на нас с Артёмом и сказал:

— Кто-нибудь из вас двоих, на выход!

Объявив это, бородач вышел на улицу. Артём сразу же поднялся и собрался идти за ним, но я преградил путь соседу по бараку и заявил:

— Я пойду первым.

Артём посмотрел на меня без каких-либо эмоций, а я добавил:

— Сядь на кровать! Ты пойдёшь, когда я вернусь! Я первый.

Сосед послушно вернулся на своё место, а я вышел на улицу. Не то, чтобы мне очень уж хотелось быть первым — просто я был уверен: куда бы меня сейчас ни повели, туда поведут всех пятерых по очереди. И ещё я подозревал, что половину времени я всё же проводил в состоянии овоща, и раз уж мне повезло в момент прихода бородача оказаться во вменяемом состоянии, то стоило это использовать и идти с ним, пока я мог себя контролировать.