Отверженный III: Вызов

— Вам с детства промывают мозги, вам внушают, что цвет ауры как-то влияет на её хозяина. Нет! Это как цвет кожи! Он просто такой, и всё! Люди, орки, эльфы… Мы все один народ! Мы не должны делиться на расы! Тот, кто нас делит, правит нами, это искусственное разделение позволяет нами манипулировать, стравливать наши так называемые расы друг с другом. Но мы должны покончить с этим! Наша организация взяла на себя ответственность уничтожить расовое деление на Земле! И мы это сделаем. И многие из вас помогут нам, вступив в наши ряды. Да, сейчас вам это всё кажется непонятным и даже страшным, но когда вы разберётесь, то заходите вступить на путь борьбы с этим ужасным злом — расовой сегрегацией!

Некоторые из ребят, видимо, те, кого родители выгнали из семьи, даже стали кивать, выражая согласие с говорившей, а та продолжала:

— В течение месяца мы дадим вам много ценной информации и докажем, что мир сам по себе не изменится. Но за это время он изменится внутри вас. Те из вас, кто по окончании этого месяца решит посвятить свою жизнь борьбе за лучшее будущее, будут приняты в наши ряды, остальных мы отпустим домой. Но уверяю, ваша жизнь уже не будет прежней. Я понимаю, что у всех вас сейчас возникло много вопросов, но задавать вы их будете позже и не здесь. А сейчас все, у кого есть Дар, отойдите метров на десять вправо, у кого нет — влево! Мы должны отметить всех одарённых и предоставить вам возможность в ближайшее время пройти инициализацию, иначе Дар может начать ослабевать. И не вздумайте обмануть, это не имеет смысла, позже всех вас тщательно проверят.

Слова женщина говорила хорошие, во многом я был с ней согласен. Мне тоже не нравились все эти расовые различия, и я, как никто другой, знал, что такое родиться с аурой не того цвета, что у остальной семьи. Только я ещё помнил, как во время первого похищения хотели убить всех неодарённых, и что не было ещё ни одного случая, чтобы хоть кого-то отпустили. Но ребят слова женщины успокоили, не всех, конечно, но многих. Мы начали делиться на две группы, и тут я услышал знакомый голос.

— А если Дара нет, но мне кажется, что он обязательно должен быть и скоро проявится? Тогда куда идти?

Это было невероятно — в ситуации, когда у большей части присутствующих от страха и стресса не то что дар речи отнялся, но и дыхание перехватило, Филипок продолжал задавать вопросы. Он был или очень глупым, или невероятно беспечным. Впрочем, комбинации этих качеств я тоже не исключал.

— Нет Дара — иди налево! — рявкнул бородатый мужчина, и расстроенный Филипок побрёл к неодарённым.

Когда мы разделились, оказалось, что одарённых среди нас пять — помимо меня и внучки генерального прокурора, с Даром оказались ещё две девушки и один парень. Неодарённых было девять.

Нас отвели вглубь ангара к небольшой палатке, велели встать возле неё и по одному заходить внутрь. Первым вошёл невысокий коренастый парнишка. Минут через пять он покинул палатку, и туда отправилась внучка генерального прокурора. Я вошёл пятым.

Внутри палатки за столом сидел мужчина лет сорока, а рядом на стуле молоденькая девушка. Перед столом стоял ещё один стул.

— Присаживайся, — сказал мужчина и указал на стул. — Как твоё имя?

— Олег, — ответил я и сел.

— Ну хорошо, пусть будет Олег, — мужчина усмехнулся. — У тебя есть Дар?

— Да.

— Уверен?

— Да, я его ощущаю.

— Хорошо, тогда через несколько дней мы проведём его активацию. Если ты обманываешь, то это раскроется.

— Я не обманываю.

— Похвально. А сейчас закатай рукав, мы должны ввести тебе один препарат.

После этих слов девушка встрепенулась и принялась набирать в шприц какую-то фиолетовую жидкость из ампулы.

— Что в этой ампуле? — спросил я.

— Не переживай, ты нужен нам живым, — ответил мужчина. — Это пока всё, что тебе стоит знать.

Деваться было некуда, я вздохнул, закатал рукав и протянул руку девушке. Она быстро обработала мне кожу спиртом, ввела в мою вену фиолетовую жидкость, и я снова почувствовал лёгкое головокружение.

* * *

Константин Романович Седов-Белозерский сидел за столом и смотрел на часы — они показывали одиннадцать сорок.

«Пора», — подумал князь и встал из-за стола.

Камеры следственного изолятора, куда поместили Константина Романовича и его товарищей по «Русскому эльфийскому ордену» сильно отличалась от обычных камер. Они больше походили на небольшие гостиничные номера. В каждой камере стояли удобная кровать, письменный стол и небольшой шкафчик для одежды. Но главное — имелся небольшой отдельный санузел.

Князь зашёл в санузел, умылся и побрился опасной бритвой. Затем он вернулся в основную комнату, достал из шкафчика заранее заказанный через адвоката костюм для торжественных случаев и новые лакированные туфли. Надел это всё, прошёлся по камере.