Отсчёт. Жатва (СИ)

Колос, колос… они ведь о проклятие Жатвы?.. Но почему я была не совсем собой? Я же помню себя как себя. Я – Марисса Ашэ, дочь Грассэ и Ларице, выросла в Штольнях. Нянюшка Берта, кошка Ночка, кобылы с отцовской конюшни – смирная Заря и строптивая Астра… моя подруга Стияра, башня при городской ратуше, рыночная площадь, храм Семерых… широкие улицы, речка близ города, на которую мы бегали вместе со Стиярой, а иной раз удавалось вытащить матушку…

Я – не я? Кто же тогда?

– Не хочешь подумать сам? – азартно подмигнул он, возвращаясь на своё место. – Давай, здесь и гадать не надо, всё на раскрытых ладонях: проблемы с долговременной памятью, связь, которая так легко создалась между ней и осколком твоей души, то, как присосалось к ней проклятье…

– Удобная жертва? – Мрачный взгляд Кирино заставил сердце сжаться.

– Она всё ещё моя дочь.

Из-за неожиданно подступивших к глазам слёз разглядеть что-либо почти не получалось. Я – жертва?! Ещё и удобная! Ох, и сердце вдруг так быстро-быстро застучало, а голова закружилась…

И перед глазами опять – родные, знакомые до каждой трещинки между камнями мостовых Штольни. Деревянный мост через речку, который через год сделали каменным, и на этих прохладных камнях так приятно было сидеть летом, а мальчишки повадились с него прыгать в воду, пока однажды кто-то из них не сломал руку… или ногу?.. Но, слава Семерым, никто тогда не утонул, и…

– Только потому, что у неё есть часть воспоминаний?! – Кирино вскочил с места, нависнув над Ардо, и чашка от яростных размахиваний руками отлетела куда-то в кусты. – А если бы не было, всё-таки принёс в жертву, да?!

От его громкого голоса зазвенело в ушах, пришлось схватиться за них и наклониться вперёд, потому что голова продолжала кружиться, и ослабить бдительность хоть на миг означало упасть в фонтан. А тогда я точно подниму шум, и меня заметят, увидят… надо ли оно мне? Стоило ли вообще здесь находиться? Не лучше ли сбежать вот прямо сейчас, пока ещё не поздно? Всё-таки последовать совету Кирино и не оглядываться, бежать как можно дальше… на Альяари! Или даже за край изведанного океана, потому что там, за гранью ойкумены, должно же быть что-то ещё?

– Она – не только воспоминания, – невозмутимо потянувшись к чайнику и отхлебнув прямо из носика, отец поднял ничего не выражающий взгляд. – Она – куда более важный элемент происходящего. И ты поймёшь это, как только заглянешь глубже.

Кирино сжал кулаки до побелевших костяшек, с трудом борясь с эмоциями, однако всё же сумел совладать с ними и отступить на шаг.

А вот у меня никак не выходило, с каждым мигом становилось только хуже – кровь в висках пульсировала настойчиво и болезненно отдавала в затылок, руки мелко тряслись, сердце порывалось вырваться из клетки рёбер, в голове бил набат. Слёзы отступили, но лишь потому, что в глазах стало сухо – до рези, словно в них насыпали песка. Я не могла не смотреть на то, что происходило передо мной, не получалось отвести взгляда при всём желании. До одури хотелось свернуться калачиком, заткнуть уши… и просто исчезнуть.

Я не понимала, о чём говорил отец. Но создавалось впечатление, что чувствовала, догадывалась… я – ненастоящая? А какая тогда?

– И если бы кое-кто не лез столь назойливо в мои дела, она была бы в безопасности.

– Но не в сознании, – исподлобья взирая на Ардо, хмырь встряхнул головой и, шумно выдохнув, сел обратно.

– Все мы с отчаянной жаждой цепляемся за жизнь, – развёл руками чародей, но этот жест вместе с чайником в руках выглядел скорее комично, – и если ради безопасности дочери мне придётся погрузить её в, вероятно, вечный сон, то так тому и быть.

– Ты всё ещё не сделал этого, – с присущим ему ехидством отметил Кирино, всё-таки сумев окончательно прийти в себя. – Не похоже на тебя.

Я задыхалась, проклиная про себя тот миг, когда согласилась пойти с Кирино, когда села к нему в карету, когда… не нашла в себе сил перестать просто плыть по течению и заявить о себе. Не сейчас, там – на балу. Или надо было раньше плюнуть на всё, на отца, оказавшимся Ардо, которого мне так хотелось найти, на чей-то там замысел… разобраться с проклятьем и уплыть до Ньэнна, потому что так хотелось увидеть империю своими глазами… может, потому мне и встретился вновь Квиль, как знак?..

Не знаю. Думать было очень сложно – до того сложно, что не каждую мысль получалось заканчивать. И блаженная чернота, наступившая следом, стала долгожданным спасением.

– Теперь это твоя забота, – последним, что я услышала, были слова отца.

========== (27) ==========

(27)

– Ставлю золотой, что ты опять сорвался на него. – Голос Таши ввинтился в затылок раскалённой иголой.

Я с трудом разлепила глаза, обнаружив, что лежу в кровати на чердаке – переодетая в один из халатов мэтра и с мокрым платком на лбу. Приятная прохлада успокаивала и расслабляла, отвлекая от чувства тошноты и ломоты во всём теле. Не сразу получилось вспомнить, что было до всего этого…

Хорошо хоть нижнюю рубаху оставили на мне, а то ведь так со стыда сгореть можно!..

– Мне хватает Тэриньо с его ставками, – проворчал Кирино. – Прекрати.