Отражение в мутной воде

– Ребята, вы что, так и будете мокрые сидеть? Простудитесь. Да и мы того и гляди утопнем.

Он и впрямь чувствовал себя как на сцене: все пассажиры теперь пялились на него.

Те, к кому он обращался, впрочем, не удостоили его ответом. Девушка тоже не подняла головы, и Георгий обостренным чутьем понял: она все еще боится за него – боится привлечь к нему внимание.

Интересное кино… Особенно – про Валентина!

– Слушайте, ребята, извините, что я в ваши дела лезу, – с самым простецким видом подступил он к «предвариловке». – Я, конечно, не знаю, чего она там натворила, но переодеться-то ей можно или нет? Так ведь и впрямь воспаление легких схватить недолго.

Виталий обратил на него немигающий взгляд. У Георгия даже спина похолодела.

– Да в самом деле, дайте девке переодеться, – встряла какая-то сердобольная бабка.

– Намыкается еще на зоне, успеет, – с авторитетным видом подтвердил бородатый мужичок.

По салону пронесся гул, означающий, что и остальные пассажиры поддерживают гуманистический курс.

Виталий, ничего не скажешь, умел применяться к обстановке. Лицо его утратило каменную неподвижность черт, а на губах появилось что-то вроде растерянной улыбки:

– Ну во что я вам ее переодену? Вот доберемся до отделения – может быть, там найдем что-нибудь.

Вот же черт, так и не сказал, до Комсомольска или до Хабаровска держат они путь! Если первое – дело почти наверняка швах, если второе – можно будет немножко побарахтаться…

– Да вот и одежонка! – с идиотски-радостным видом провозгласил Георгий, выхватывая из сумки шорты и футболку. – И товарища вашего не обижу!

На свет божий вылезла еще одна футболка, а за ней – парадные шелковые брюки. Слава богу, что он не поленился потащить все это с собой. Смена одежды – лучший способ отрываться от слежки. Там, на дне сумки, еще пяток разноцветных каскеток лежит – для тех же целей, понятно, но сейчас они вроде без надобности.

Теперь Виталий оказался в сложном положении. Да что он, зверь, что ли, если обрекает на потенциальную пневмонию не только злодейскую преступницу, но и своего боевого товарища?

Ничего, тоже хорошо сыграл: так широко растянул губы в улыбке, что веки невольно сощурились – и скрыли ненависть, блеснувшую в глубине глаз:

– Ну, спасибо, добрый самаритянин. Вот же, а? Не перевелись еще!

Пассажиры дружно закивали: не перевелись, мол!

Виталий и белобрысый опять повели девушку в туалет: не заставишь же ее обнажаться у всех на глазах! Интересно знать, дадут они ей запереться? Вопрос не маленький…

Георгий сидел как на иголках. Так, возвращаются. Она идет, отставив руку с мокрым барахлишком, опустив глаза. По лицу совершенно ничего невозможно понять. Показалось или она как-то по-особенному дрогнула ресницами? Хоть бы взглянула!

Нет. Кое-как развесила свои одежки и села, полуотвернувшись.

Боится. А между тем в этих коротковатых шортах, в свободной майке вид у нее, прямо скажем… фривольный. И ноги – какие ноги, мать честная!

Георгию как-то странно сделалось при мысли, что его одежда прикасается к ее обнаженному телу.

Теперь переодеваться пошел чернявый. Надо надеяться, он управится быстро: до Комсомольска меньше часа ходу, у Георгия почти не остается времени!..

Ну вот, наконец-то притащился. Тоже не удостоил и взглядом этого простака с черными лохмами. Помог правосудию – ну и сиди, будь счастлив! Но нет, Георгию пока не до сидения. Надо покурить – и это, ей-богу, вполне естественное желание после такого приключения.

Что ли, подойти еще раз к этим, предложить подымить вместе? Нет, не стоит нарываться. Он сегодня и так уже достаточно поизображал из себя гусара!

Продемонстрировав снова поиск сигарет, вышел. И, убедившись, что никто не смотрит вслед, прошмыгнул прямехонько в рубку.

Он с самого начала не допускал мысли, что здешний «царь, бог и воинский начальник» или «первый после бога», как в старину говорили про капитана, в связке с теми тремя. Так и вышло.

Через несколько минут Георгий вышел из рубки, облегчив свой карман на пятьсот «зеленых» и лишний раз похвалив себя за то, что предусмотрительно побеспокоился о непромокаемости документов и казны.

Он вернулся на свое место с видом сонного человека и тут же «задремал», прикрыв лицо газеткой, всем телом чувствуя, как идут, уходят минуты.

Ну, вот и Комсомольск. В салоне началась суматоха. Засуетились и те, чье путешествие закончилось, и те, кто следовал до Хабаровска: всем хотелось постоять на твердой земле.

Георгий тоже привскочил, завертел головой, как только что проснувшийся человек, – и ему сразу стало легче дышать, когда увидел серые комбинезоны, мелькающие на набережной.

Ай да капитан, ай да сукин сын! В смысле – молодец, не подвел!

Георгию стоило превеликого труда сохранять безразличный вид. А уж какого труда это стоило Виталию… можно себе представить!

Он, похоже, собирался-таки сойти в Комсомольске, но, увидев серые омоновские тени на набережной, впечатал себя в кресло, что-то буркнув своим.