Отражение тайны

Спустя час Елисейские поля были окружены стянутыми по тревоге военными подразделениями. В воздухе реяла целая флотилия вертолетов. Половина из них была с логотипами новостных каналов, а к нам уже направлялся какой-то человек, изо всех сил машущий белым флагом, словно он пытался разогнать на небе облака. Кем он был, профессиональным переговорщиком или просто самым провинившимся сотрудником, нам без разницы.

– Знаете, есть такие люди, – сказал я посланцам, – их называют снайперами. Они могут с большого расстояния попасть прямо в глаз. Или в руку, или в ногу. Могут стрелять пулями, а могут ампулами с парализующими средствами, имейте это в виду.

– Не переживай. Никто не сможет причинить вреда, – ответил Сталат, – ни нам, ни тебе. Просто делай своё дело. Говори с ними. Это всё равно цветочки, все ягодки впереди.

– Хорошо. Но про снайперов я предупредил.

– Про снайперов – да, а вот про эти штуки, как они называются? Которые летают выше неба, в космосе…

– Спутники?

– Да, про спутники, – сказал Безымянный, – про них ты сам, наверное, не знал. Сейчас три спутника пытались нас фотографировать.

– О! И что?

– У них ничего не вышло.

Вывести из строя военные спутники, это точно ускорит достижение цели, подумал я, а заодно разозлит ещё больше народа.

Парламентеру я сказал, что мы желаем общаться с представителями прессы. А уже представителям прессы – что нам нужно встретиться с президентом, а также с премьером. И что вообще в идеале мы не против экстренного заседания парламента с нашим участием. А потом оказалось, что кое-кто из парламента тоже пытается встретиться с нами, но, так сказать, приватно, что совершенно не подходило посланцам.

– Они хотят понять, как можно использовать нас в своих целях. То есть не для всей страны, а только для их кучки, с которой они ведут общий бизнес, – прокомментировал Безымянный.

– У нас эти кучки называются политическими партиями.

– Да-да, партии! Нас предупреждали, чтобы мы не оказались впутанными в какие-то игры между этими самыми… Ох! – Безымянный скривил лицо и схватился руками за виски, отчего мяч выпал из подмышки и покатился по аллее.

– Что случилось? – в один голос всполошились мы со Сталатом.

– Да уж… Случилось. Затруднения в той стране, которая говорит, что она самая свободная и справедливая…

– Соединенные Штаты? Кто бы сомневался! У нас их тоже не очень любят, – ввернул я.

– У нас этого нет. Любит, не любит… – сказал Безымянный, приходя в себя, но его перебил парень-спортсмен:

– Там представители власти умудрились убить Безымянного. И всё пошло по другому сценарию.

– Как это, по другому? – переспросил я.

И дальше на меня обрушилось ощущение двойственности, которое никто в мире не испытывал, точно говорю. Разве что какие-нибудь совершенно свихнувшиеся психи с раздвоением личности. Одна часть моей сущности оставалась тут, на Елисейских полях, а другая перенеслась в далекое место, где высилась гора с высеченными в скалах человечьими профилями. А оттуда прямиком к Белому Дому. И вот там всё было совершенно нехорошо. На подступах к городу пылало несколько костров. В обгоревших силуэтах я узнал бомбардировщики Б-52, рядом костры поменьше, желтые коробки танков, превращающиеся в черные. Вдоль города толпы солдат, на броневиках и просто пеших. Небо хранит дымные следы падений всяких летающих средств, самолетов и вертолетов. Наверняка такая картинка очень понравилась бы арабам, вьетнамцам, корейцам, афганцам, иракцам, жителям стран бывшей Югославии, жителям Гренады и Панамы, ливийцам, египтянам, сирийцам и многим другим. А по центральной улице гордо шествовал человек в костюме Бэтмана или какого-то другого американского Спасителя. И там, где он шел, лопался асфальт и вылетали стекла в домах.

– Да, невесело. Не знаю, что у вас выйдет с нашими боссами, но вот как их теперь вы собираетесь убеждать, – я кивнул в сторону тающего изображения, доступного только мне.

– Не переживай. Возможно, посланцы посчитали действенной именно такую демонстрацию. Или же нашли проводника, который посоветовал такой путь. Менталитет нации – великая вещь. Если там достаточно много людей прагматичного склада ума, то исчезновение боевых машин и военных подразделений не произвело бы такого же впечатления, как вид ошеломительного побоища. К тому же вычеркивание из реальности предполагает последующий возврат, а такое они могли вообще расценить как признак слабости. А тут грохот, огонь, война, и всё это не по телевизору, а прямо под боком. Всё, чем раньше пугали избирателей – наконец-то сбылось. Бывает и так. А про убеждения… У нас безотказные методы.

– Поверю на слово, – сказал я и успокоился.