Отражение стрекозы

Придя в себя, я увидела напротив девушку с поразительно белой кожей и острыми чертами лица, напоминающими китаянок. Она была одета в белое чжогори и золотую чхиму, где оставались свежие следы капель крови. Черные, отливающие фиолетовым оттенком, волосы распустились, когда шпилька сползла при падении. На поясе висело золотое хопхэ с именем «Хёна». Царапины от осколков вазы были спрятаны под волосами.

Хёна открыла глаза, взявшись за голову. Она взглянула на меня острым, как клинок, взглядом, как будто хотела убить. Неудивительно, с такой хозяйкой я лишь мошка.

— И-извините! — резко поднявшись, я поклонилась. Голова закружилась, предупреждая о новом падении. Лоб горел, а боль была не настолько ужасная, по сравнению с тем, что со мной могло произойти.

«Надо бежать! — включилась интуиция. — Бежать!»

Чтобы не ухудшать положения, я, как могла, подняла Хёну, через боль снова поклонилась и ушла быстрым шагом. Оставив ошарашенную шаманку вдалеке, перешла на бег.

«Какой невезучий сегодня день! О, как я могла забыть, Хосок же говорил, что бело-золотое сочетание носят шаманки», — пришло резкое осознание, когда уже было поздно.

…

Через двадцать минут, пробегая коридор, Хани остановила меня:

— Стоп-стоп, ты куда так, Мирэ? Это… Ты когда успела удариться?

— Я…

«Нужно отдышаться, господи!»

— Ничего, Мирэ. — Она подошла ближе и шепнула: — Наша парочка отвлекла большую часть стражи в этой области. Пойдем медленно, ты отдышаться, и мы…

Я поняла её посыл и кивнула. Мы прошли совсем немного, как чуть снова не столкнулись с королевскими слугами, до этого был стражник. Они все нервно торопились в одно место.

— Хочешь сыграть в словесную дженгу? — стараясь не шуметь, тихо говорила Хани.

— Это как, Хани?

— Обычно это называют «один вопрос — один ответ», но в этой игре мы будем делиться новостями. Тот, у кого новость будет самой ошеломительной, выигрывает. Если скажешь пустышку — башня будет сильнее падать от слабых балок. Как-то так.

— Легко, пока есть истории…

— Угу. Я начну. Все слуги и стража сейчас бегут к будущему зятю Хосока, потому что он случайно ляпнул про свадьбу сестры при её втором ухажере. Поклонник намбер ту напал на намбер уан. Жестокая битва, если честно. А что у тебя? — Хани повернулась ко мне.

— Я пережила столько всего, что стала как кимчхи из лука[1]. С чего начать? — Боль в голове напомнила о себе из-за пережитых эмоций, и я схватилась за неё.

[1] Сделаться как кимчхи из лука (파 김치가 되다) — быть в обессиленном состояние, быть в изнеможение.

— Всё, что хочешь. Можешь по порядку, лишь помни: это игра, где можно проиграть. — Хани подбадривающе постучала по моей спине и улыбнулась.

— Хм, если брать самую простуюновость, уровень с твоей… Я потерялась, меня чуть не поймали, и я зашла в первую комнату, что увидела.

Хани по-детски нахмурилась и покачала головой:

— Слабенько. Я знаю, ты можешь лучше.

— Тогда знай, что меня поймал в комнате какой-то парень. Он назвал себя Сочжуном вроде. — Я подняла указательный палец, будто это лучше доказывало мои слова.

Хани резко остановилась и схватила меня за предплечья. Она хотела потрясти меня, но быстро опомнилась.

— Он точно сказал Сочжун, а не Сачжун или Сочжин? — Хани забыла о скрытности.

«У меня чувство дежавю?»

— Да, Сочжун. Я уверена. Если ты хочешь быть более шокированной, то я ещё встретила госпожу Мимо и шаманку Хёну.

— Чего? Сразу троих? И ещё Хёну?

— Перед тем, как я встретила тебя, то столкнулась с Хёной во второй раз. Без боли не обошлось. — Я потерла лоб. — Только она, конечно, не знает об этом, так как известный Сочжун спрятал меня от госпожи Мимо и мудан в каком-то дебильном проёме, закрыв рот.

— Чего-чего? Вау, Мирэ, это сильно для словесной дженги. Уровень повысился до небес.

— Мне больше нечего сказать, кроме того, что… Госпожа Мимо злилась сильно на беременность какой-то Чахёб и разбила вазу об стену. Хёна пострадала. — последнюю информацию я прошептала. Вдруг нас все-таки кто-то мог подслушать.