Отражение души

− Я тебе не друг, а ты для меня, если не враг, то просто никто, прохожий, до которого мне нет никакого дела, – с презрением во взгляде проговорил Сандро, отдергивая от себя руки Максима и потирая ушибленный подбородок. Выругавшись на грузинском языке, он безнадежно махнул рукой и, не оглядываясь, покинул помещение кафе, громко хлопнув дверью. Ничего не понимая, Максим быстро расплатился и вышел следом. Поймав первую попавшуюся машину, он машинально бросил на колени водителю десятирублевку, называя адрес общежития, где проживала Лена, и где он надеялся выяснить, что же происходит.

Первой, кто ему встретился у входа в здание, была пожилая вахтерша, которая при виде его демонстративно отвернулась и вошла внутрь.

− Доброе утро, вернее, уже добрый день, тетя Маша, – делая вид, что не заметил показного недовольства старушки, поздоровался он с плохо скрываемой тревогой.

− Чего тебе, кобель? Чего приперся? Мало тебе вчерашнего скандала, ты еще имеешь наглость приходить сюда? Ну иди, я тебя вчера шваброй огрела, а сейчас вот веником отхожу, – и в подтверждении своих слов стала грозно надвигаться на Максима, который, чтобы не быть отделанным орудием труда всегда такой доброй тети Маши, беспомощно хлопая ресницами, отошел в дальний угол.

− Да что вы все с ума посходили, что ли? – недоуменно спросил он, – тетя Маш, подожди ты веником махать, меня уже сегодня отмахали, – в отчаянии проговорил Максим, потирая распухшую, начинающую синеть скулу.

− И поделом, мало тебе дали, раз ты опять приперся, – раздраженно бросила женщина, возвращаясь на свое, отгороженное от остального пространства место, – иди отсюда подобру-поздорову.

− Хорошо, я уйду, только скажите, пожалуйста, где я могу видеть Лену Цыганову?

− Ах ты, бессовестный, – вскипела было успокоившаяся вахтерша, поднимаясь со стула и запустив в него свой веник.

− Правильно, тетя Маша, гони его отсюда поганой метлой, – донесся до него чей-то голос, когда он уворачивался от метко брошенного в него предмета, – была бы моя воля, я бы таких как этот просто кастрировала, и весь разговор.

Максим посмотрел в сторону. Голос принадлежал женщине-врачу, которая работала в госпитале и сейчас как раз шла на ночное дежурство.

− Кто-нибудь мне объяснит, почему сегодня весь мир хочет меня или убить, или покалечить? – с негодованием выпалил Максим.

− А то ты не знаешь? Опозорил бедную девочку, чуть не довел до самоубийства и прикидывается дурачком. А ну пошел вон, пока я милицию не вызвала, видеть тебя не могу, – не унималась вахтерша.

Максим понял бессмысленность продолжения разговора, который только привлекал к себе внимание. Немного потоптавшись на месте, соображая, что ему делать, он принял решение пройти к себе, может, кто из ребят что-нибудь узнал или услышал. От общежития до госпиталя было десять минут ходьбы и он имел возможность неторопливо обдумать происходящее. Одно было бесспорно, он вольно или невольно стал участником чего-то очень нехорошего. Чего именно, это предстояло выяснить. Так, незаметно для себя, погруженный в раздумья, он приблизился к воротам КПП, где в это время всегда было многолюдно.

− Максим, – раздался знакомый голос у него за спиной, – подожди, не торопись.

Обернувшись, он увидел приближавшегося к нему «чайника», выражение лица которого не сулило ничего хорошего.

− Привет, я тебя жду, давай отойдем, мне надо тебе чтото сказать, – беря его за локоть и отводя в противоположную сторону, серьезным голосом произнес «чайник»:

− Ты, Макс, того, не ходи в палату, ребята очень на тебя разозлились, еще чего доброго, поломают. Я, конечно, не одобряю твое поведение, но и не принимаю все это близко к сердцу. В конце концов, это твое личное дело.

− О чем ты говоришь? – оборвал его Максим. – Что я сделал такого страшного? Давай, выкладывай.

− Страшного и необычного ничего, если не считать небольшой скандальчик, который ты устроил вчера вечером, когда, как я понял, проводил Лену домой.

− Продолжай, – глухо произнес Максим, чувствуя, как ноги под ним становятся ватными и, опускаясь на одну из рядом стоящих лавок, замер в преддверии чего-то страшного.

− Так вот, ты там вроде бы пытался ее домогаться, а когда она не поддалась, стал обзывать ее всякими грязными словами. Пол общаги на уши поставил своим криком.

− Ну и, а что Лена? Что ты про нее слышал?

− А что она? Сдуру, наглоталась таблеток каких-то, ее наши эскулапы, еле откачали. Утром было уже ничего, собралась потихонечку и уехала в неизвестном направлении, по крайней мере, так мне сказала «сестричка», которая ее подменила. И, вообще, тебе самому тоже лучше всего свалить. Я вот собрал твои вещи, переночуй где-нибудь в гостинице, а с утра…

− Послушай, – схватив его за руку, с жаром проговорил Максим, – происходит что-то непонятное. Я не мог быть вчера в общежитии, потому что до полуночи проторчал в этой гребаной комендатуре. Это могут подтвердить ребята, дежурившие там вчера.