Отравление в Уичфорде

— Думаю, каждый четвертый, а это потрясающе много. Ты только вспомни дела, которые стали известны недавно. Седдона, например. Ведь просто чудом обнаружили отравление. Свидетельство было выправлено надлежащим образом, тело даже похоронено. То же самое и в случае с Армстронгом. Да можно перечислять подобные случаи часами.

— Наверное, ты чертовски много обо всем об этом знаешь, — почти восхищенно заметил Алек.

— Да, знаю, — подтвердил Роджер. — Помнишь то дело в Лейтон-Корте, Александр, два года назад, мы еще тогда вместе там оказались? Чего только, каких только материалов, стоящих внимания, я тогда ни прочитал, ну, вроде бы, все, что об этом писали — и мне кажется, — скромно заключил он, — что теперь я знаю о преступлениях больше всех.

— Следовательно, ты сможешь написать детективный роман, — проницательно констатировал Алек. — Но, между прочим, как насчет того, чтобы начать переодеваться к обеду? Уже почти семь часов.

Глава 6 Знакомящая нас с мисс Пьюрфой

Миссис Пьюрфой оказалась приятной невысокой особой с седеющими волосами и жизнерадостной улыбкой. Она понравилась Роджеру с первого взгляда, а что касается самой миссис Пьюрфой, то она и не старалась скрыть своего восхищения, приветствуя столь выдающегося гостя.

— Я прочла все ваши книги, мистер Шерингэм, — сразу же выпалила она, обменявшись с ним рукопожатием, — все до единой!

Ну а Роджер никогда и ни в малейшей степени не смущался такими похвалами.

— Надеюсь, их чтение доставило вам больше удовольствия, чем мне их создание, миссис Пьюрфой, — небрежно отозвался он.

— Не хотите ли вы сказать, что писали их без удовольствия? А я всегда думала, что вы, писатели, тогда только и счастливы, когда держите перо в руке.

— Кто-то вас неправильно информировал, — с серьезным выражением лица возразил Роджер. — Если я имею право говорить от всего литературного племени, то скажу, что мы счастливы, лишь когда выпускаем перо из рук.

Что касается самого Роджера, то это утверждение было лживо насквозь: он просто должен был сочинять, чтобы не лопнуть от переизбытка чувств, но Роджер питал отвращение к навязшим в ушах россказням о необходимости самовыражения, которыми потчуют общество второразрядные писатели, чересчур всерьез воспринимающие и себя, и свое сочинительство, и считал долгом представить таких позеров в самом непрезентабельном виде. А то, что его беспокойные попытки возвыситься над этими господами тоже попахивают позерством, хотя и прямо противоположного свойства, никогда не приходило ему в голову, и это, конечно, весьма любопытно.

— Но вы меня поразили! Вы превращаете в прах мои самые заветные иллюзии. Так вы, значит, пишете не для того, чтобы ощущать радость творчества?

— Увы, миссис Пьюрфой, от вас, как видно, ничего не утаишь. Нет, я пишу не для этого. Я пишу, чтобы заработать на жизнь. Возможно, есть среди нас такие, кто пишет именно из высших творческих импульсов (кое-какие слухи о них до меня доходили), но поверьте — это очень редкие и экзотические птички.

— Ну что ж, вы, во всяком случае, откровенны, — улыбнулась миссис Пьюрфой.

— Молли, у Роджера есть конек, — ввернул Алек, — он очень любит плести словеса, но к писательству это не имеет никакого отношения.

— В чем же суть этого увлечения, Алек?

— Ты это узнаешь еще до того, как кончится обед, — загадочно намекнул Алек.

— Он хочет сказать, что я не позволю ему всецело завладевать беседой, миссис Пьюрфой.

Миссис Пьюрфой взглянула на одного собеседника, потом на другого.

— Наверное, я тупа, потому что ничего не понимаю.

— Наверное, Алек хочет сказать, что я слишком многолословен и все время болтаю, — объяснил Роджер.

— О, и это все? Но я буду очень рада. Люблю послушать того, кто умеет говорить.

— Слышал, Алек? — ухмыльнулся Роджер. — Наконец-то меня оценили по заслугам.

На этом месте разговор был прерван появлением темноволосой, короткостриженной девицы в бледно-зеленом вечернем платье.

— Моя старшая дочь, — с материнской гордостью возвестила миссис Пьюрфой. — Шейла, дорогая, это мистер Шерингэм.

— Как по-ожива-аете? — протяжно осведомилась темноволосая, стриженая девица. — Вы и есть великий Роджер Шерингэм? Прочла некоторые ваши книжки. Превосходно. Привет, Алек, старый хрыч. Обед уже готов, мам?

— Через десять минут сядем за стол, дорогая. Мы ждем отца.

— А надо ожидать его стоя? Что, если мы подождем его сидя? — И девица устало плюхнулась в самое большое кресло.

Алек сел рядом, и они сразу же начали обсуждать матч между командами "Джентльмены" и "Игроки". Роджер опустился возле хозяйки на кушетку в стиле "честерфилд".

— Алек не говорил, что у вас есть дочь, миссис Пьюрфой, — заметил он.

— Не говорил? А у меня их две и сын, но мальчик и вторая дочка сейчас в отъезде.

— Вы не ошибаетесь, нет? — спросил Роджер вкрадчиво. — Эта леди, которая сейчас втолковывает Алеку, что он ничего не смыслит в крикете, действительно ваша дочь?

— Безусловно, мистер Шерингэм, а что?

— О, ничего. Я просто подумал, не ошиблись ли вы в узах родства? Я бы сказал, что вы дочь, а она — мать.

Миссис Пьюрфой рассмеялась.