Отпустите меня домой (СИ)

— Мисс Поттер, возьмите и наденьте это кольцо, оно маленькое, его не заметят, — тихо сказал гоблин девочке. — Это кольцо сделал ваш отец для вашей матушки, оно защитит ваши мысли и подскажет, когда вас захотят отравить.

— Спасибо, — на секунду подняв заплаканные зеленые глаза, девочка с благодарностью посмотрела на гоблина, но потом глаза снова опустились, делая девочку по-прежнему безучастной.

— Что же у вас случилось? — спросил гоблин, поддавшись неожиданному порыву.

Он никогда не видел человеческих детей в таком состоянии. С девочкой произошло что-то, что лишало ее самого желания жить, поэтому Крюкохват попросил коллегу отвлечь зельевара и хотя бы напоить ребенка чаем. Инстинкт защиты потомства как-то необычно отреагировал на ребенка существ, которых ненавидел весь народ гоблинов, но от силы ее горя, случившейся трагедии, звенели защитные артефакты банка.

Оказавшись в небольшой комнате, девочка разрыдалась. Она плакала так горько и отчаянно, что это было трудно выносить даже гоблину, а когда рассказала… То, что она рассказала, было непредставимо. Просто невозможно — ребенка шантажировать жизнью близких. «Директор это должен увидеть», — подумал Крюкохват, выдавая девочке бездонный кошель, о котором та даже и не подумала.

— Я не могу вам помочь, мисс Поттер, но примите совет. У магов есть Министерство, может быть там смогут вас защитить.

Девочка поблагодарила гоблина, даже обняла, что шокировало сотрудника банка. Для народа гоблинов такой жест означал абсолютное доверие. Как эти маги посмели такое сотворить с ребенком?

Гарриет чувствовала, что ее чувства и эмоции укрывает какая-то подушка, лишая интереса ко всему. Все хорошее в ее жизни закончилось с прилетом совы и теперь никто ей не поможет. Самым страшным было то, что из-за нее в опасности теперь были мамочка и папочка.

Покупка мантий и юный Малфой прошли как-то мимо сознания. Девочка покорно делала то, что ей говорили. Если бы Рие сказали бы сейчас раздеться и ходить голой, она бы так же механически исполнила это. Мадам Малкин была шокирована именно механической безучастностью ребенка, а Драко, не добившийся ни слова от Гарриет, осторожно заглянул сбоку в ее лицо, увидев лишь дорожки слез. Бросив презрительное «грязнокровка», мальчик ушел. На очереди была волшебная палочка.

То, что рассказывать этой девочке, выглядевшей сломленной, о палочках-сестрах было ошибкой, Олливандер понял через несколько мгновений, когда детский стихийный выброс буквально испарил палочку, чудом не разнеся весь магазин. Северус Снейп влил в упавшую обморок Гарриет несколько разных флаконов, но почти ничего не добился. Девочка была без сознания и вывести ее оттуда не удавалось. Приложив к Гарриент более-менее сильный «Эннервейт» удалось добиться слабого стона.

— Чем вы думали, мистер Олливандер, говоря такое сироте? Теперь ей нужна другая палочка.

— Но как же… Такого не может быть… Ведь пророчество… Дамблдор, — заикаясь произнес мастер.

Когда Гарриет все-таки очнулась и заторможенно извинилась, палочку все-таки подобрать удалось. Северус не понимал происходящего. Мисс Поттер должна радоваться волшебству, магии, как каждый ребенок, а для нее это будто бы самый страшный кошмар.

***

Петунья смотрела на доченьку. Казалось, что произошедшее с ней, сломало ребенка. Из глаз Рие исчезла радость, а с губ улыбка. Девочка после похода в волшебный мир, казалось, утратила всю радость жизни. Она постоянно находилась рядом с Петуньей и Верноном, будто прощаясь навсегда и от этого болело сердце. Еще у девочки участились обмороки.

— Рие, — сказала Петунья. — Что случилось? Почему ты согласилась поехать в школу?

— Они… они… — девочка зарыдала так, что Петунья вздрогнула, а в гостиную прибежал Дадли. — Они сказали… Что если…

Дадли бросился к сестре, он обнял ее, прижал к себе, а Петунья отчетливо поняла, что сейчас ее жизнь снова разделится на «до» и «после». Она страшно боялась услышать, что ей скажет доченька и желала этого. Петунья хотела и не хотела слышать… Потому что девочке сказали что-то такое, что сломало ребенка, еще вчера радостного, счастливого, улыбающегося.

— Они… Если… Если я не поеду… — выдавливала девочка слова сквозь рыдания. — То с вами… То вам… То вас…

Рыдания скрыли окончание фразы, которую расслышал только Дадли, смотревший сейчас на мать с таким выражением… Петунья поняла, о чем говорила доченька. Ее шантажировали ими. Их здоровьем. Их жизнью. И именно это сломало ребенка. Именно это забрало всю радость жизни из глаз этого маленького, всегда ласкового, не могущего прожить без мамы ребенка. Может быть, и с Лили было то же самое, но позже?

Жестокий мир, для которого маленькая девочка лишь песчинка, не стоящая упоминания, ворвался в тихую гостиную в доме на Тисовой, четыре. Что можно сказать доченьке? Как защитить ее?

***

— Вернон, сделай что-нибудь! — рыдала женщина на груди супруга.