Отпущение грехов

Вскочив, по привычке наскоро обтер пистолет о свою одежду, бросил его тут же на пол и выбежал из ружинского номера, по пути обогнув сервировочный столик, на котором теперь царил полный разгром, и переступив через теперь уже очень мертвое, но совсем недавно даже слишком живое тело фанатика, на чьем лбу чернела единственная ранка. Круглая, как жизненный цикл.

Толкнув свою дверь и обнаружив, что она заперта, я полез в карман за ключом, попутно осмотревшись. Странно, что в коридоре еще никого не было. Хотя чего уж тут странного… Люди тянутся туда, где в данный момент других людей делают или, по крайней мере, происходит тот же процесс, но совсем не туда, где лишают жизни. Тяга к лицезрению и первого, и второго считается извращением, но так уж устроена человеческая психика. Туда, где стреляют, никто не спешит. Бесплатная раздача пуль людей не прельщает. Вот и мои соседи по этажу – запрятались подальше в ожидании приезда полиции, когда можно будет высунуть нос не опасаясь, что его отстрелят.

Впрочем, один человек, кроме меня и мертвого фанатика, здесь все же был. Коридорный, доставлявший заказ в ружинский номер. Но он присутствовал при сцене налета не потому, что был очень смелый или его заставили это сделать (хотя последнее в какой-то мере все же имело место); просто он был мертвее автоматчика, а в таком состоянии ни смелость, ни подневольное положение смысла не имеют. Мертвее автоматчика он был сразу по двум причинам. Во-первых, достиг этого состояния раньше него, а во-вторых, лежал около лифта, имея на плечах одну лишь нижнюю челюсть. Остальное было снесено – уж не знаю, чем, но, подозреваю – предметом вроде мачете. Где находилась вторая половина головы, я не стал любопытствовать. Зрелище было не из самых приятных, и я решил, что на сегодня с меня подобных натюрмортов хватит.

Открыв, наконец, дверь, я прошмыгнул в номер, прикрыл ее за собой и, подперев спиной, тяжело вздохнул. Господи, спаси и сохрани душу раба грешного твоего Вадима, который жизнью жил неправедною, который отправил на тот свет не один десяток человек, который считал, что нет на свете крови, способной его удивить, и нет на свете смерти, способной ввергнуть его в ужас. За эти два дня ты, в горней милости своей, напихал рабу своему Вадиму полную запазуху кровавых пейзажей, поразивших его до глубины души, и смертей, ввергших его в пучину кошмара. Хорошо хоть – не безумия.

С Богом так не говорят, да? Я злой стал? Ну что ж, это не удивительно – при том раскладе, который имелся у меня на руках. Удивительно, что я при этом еще не кусаюсь. В общем, спасибо тебе, Господи, что раб твой Вадим пока не свихнулся. Значит, это впереди. Каким весельем взгреешь ты меня на пути в мир умалишенных?

Переведя дух, я вдруг сообразил, что телефон звонит, не умолкая. Это был не такой звук, как у Ружина – резкий, заставляющий вскакивать и прятаться в туалете. Это было весьма мелодичное, хоть и малоприятное по случаю механического происхождения, переливание звуков из динамика в микрофон и обратно. Как переливание из пустого в порожнее.

Я подошел к аппарату и снял трубку:

– Открыто, войдите.

– Куда я попал? – спросил дребезжащий голос.

– А куда вы целились? – в свою очередь спросил я.

– Мне нужен номер некоего Николаева.

Я чуть было не брякнул, что никакие Николаевы здесь не водятся, вымерли, как динозавры, еще до вторжения Наполеона, но вовремя вспомнил, что, собственно, согласно последней могучей воле родного комитета госбезопасности, или как там его сейчас обзывают, Николаев – это мое родное на данный момент рекло. Под которым меня и знают работники «Сибири».

– Николаев на проводе, – сказал я.

– Что у вас там происходит?

– Глубокий пардон, – я даже опешил. – А с кем это я общаюсь, если, конечно, не секрет?

– А-а, черт! – угрюмо сказал голос. – Все равно не до церемоний. Полковник Федеральной службы безопасности Ацидис. Так что у вас, в конце концов, происходит? Я позвонил Ружину, чтобы предупредить его – никому дверь не открывать! А потом какой-то грохот, шумовые помехи и – тишина. Вы в курсе событий? Вы же его напарник?

– Ну да, – сказал я. – Только теперь, получается, бывший напарник. Вы слегка опоздали со своим звонком. Я как раз открывал дверь. Ружин мертв.

– Ч-черт!.. – скрежетнул зубами невидимый полковник. – Досада какая… Я обещал Ружину при встрече, что мы со своей стороны сделаем все возможное для вашей безопасности, раз уж дело так обернулось. Но сектанты оказались расторопнее. Когда наши люди прибыли к объекту, «Вестники» уже замыкали вокруг него кольцо. Мы взяли всех, но оставалась вероятность, что кто-то проник в гостиницу. Ма-аленький такой шанс. Они им воспользовались, да? Ну, а с вами-то все в порядке?

– Шиза косит наши ряды, – грустно сообщил я. – Но я пока держусь. Хотя с каждым часом шизею все больше.

– Что с нападавшими?

– Он был один, – сказал я. – Хотя, если вас послушать, их тут еще целое стадо может пастись. Но этого я убил. Застрелил. Пуля в лоб – и на боковую.