Отпущение грехов

Однако когда в редакции раздался звонок, Ружин сразу ухватился за возникшую внезапно идею – сблатовать киллера на совместную работу. Это приятно щекотало нервы, но дело заключалось не только, да и не столько, в этом. Главным было то, что Ружин не имел особого выбора. В баре он сказал Чубчику правду – из бывших сослуживцев, на которых надеялся вначале, не осталось никого, кого можно было бы привлечь к операции. А речь киллера ему понравилась. Звучало в ней, как это ни смешно, что-то благородное, справедливое, что ли. Вот он и решил съездить в «Медузу» и посмотреть, что это за тип. И не разочаровался. Скупой в движениях, уверенный в себе мужик лет тридцати с небольшим. Спокойный и рассудительный. Даже притом, что накануне перевыполнил план, он все же сумел остановиться после того, как добрался до объекта. Кроме того, оружием владеет превосходно – с дальнего расстояния троих насмерть уложить, затратив по патрону на брата – это не шутка. Это талант. Богом или чертом данный – другой вопрос.

Тем не менее, Ружин ни на секунду не собирался забывать, что рядом с ним – наемный убийца. Это было бы все равно, что прийти в гости к тигру и начать угощаться косточкой – одной на двоих. Где гарантия, что тигр заметит, где заканчивается косточка и начинается гость?

Поэтому и про тайник в кровати Ружин напарнику не сказал. Когда сам утром заглянул в это хранилище и увидел пулемет, перед глазами ясно встала картина: Чубчик, расставивший ноги на ширину плеч; его морда, располосованная, как у коммандос, диагональными линиями; пулемет – на весу, на уровне пояса, и он расстреливает. Кого – неважно. Но Чубчик на этой картине так самозабвенно предавался стрельбе, что Ружин счел за благо пока не сообщать о тайнике. Прижмет – другое дело. Но, может быть, и не прижмет. Обойдется. Пусть стреляет только в этом кошмаре.

Какого-то определенного плана действий у Олега не было. Рассчитывал пока просто подъехать к месту предполагаемого расположения штаба и припарковаться у обочины. Он не боялся, что его узнают. Кто? Он не агент госбезопасности, его фотокарточки нет в архивах сектантов, пусть даже те предусмотрительнее самого дьявола. Он в первый раз в этом городе, и о его знакомствах вне оного никто ничего, слава богу, не знает. А мало ли машин торчит у тротуаров день-деньской? Мало ли народу, сидя в них, дожидаются, пока дорогая сделает покупку или завершит стрижку и укладку? Пруд пруди.

Мотаться вокруг четырех подозрительных кварталов Ружин тоже не собирался. Все-таки аналитическая работа его многому научила, и он по собственному опыту знал, что быстрее добьется своего, сидя на одном месте, чем колеся по кругу, одновременно всматриваясь в лица прохожих и тех, кто едет во встречных машинах. Эдак не только трудно будет опознать объект – появится прекрасная возможность разбить авто. Оно, конечно, одолжено у администратора, и в случае чего Ружин разбил бы его не задумываясь (контора рассчитается), но ему не хотелось светиться. А где дорожно-транспортное происшествие, там и милиция, и ненужные вопросы.

Поэтому он остановился на одном из углов заштрихованного прямоугольника и приготовился ждать. Все восемнадцать фотографий были при нем, в любой момент готовые рассеять сомнения, если таковые появятся. Впрочем, Ружин был уверен, что сомнений не будет – каждого из лидеров секты он хорошо запомнил. Достаточно для того, чтобы узнать при встрече, во всяком случае. Ему даже не нужно было напрягаться и искать кого-либо из шестерых; после разделения полномочий на его совести остались только трое, так что, пройди сейчас мимо Цеховой, Засульский или Сотников, Ружин и глазом бы не моргнул. А вот если кто из его троицы…

Он вытащил из ящика для перчаток пригоршню жучков и поковырялся в ней пальцем. Ему требовались мощные аппараты, которые можно было бы прицепить к одежде. Отобрав парочку, Ружин высыпал остальные обратно и захлопнул бардачок.

Теперь оставалось только ждать. Слегка откинув спинку сиденья, он принял полулежачее положение и, скрестив на груди руки, начал исподволь разглядывать прохожих.

Ожидание – дело нудное. Поговорка о том, что хуже нет, чем ждать и догонять, никакой основы под собой не имеет. Догонять – это, по крайней мере, захватывает. Если, конечно, хочешь догнать. А если не хочешь, то нечего вид делать. Азартные люди отдаются погоне с головой. Даже если им самим гнаться не за кем, они едут в Монте-Карло, Рио или Детройт, чтобы увидеть, как Мики Шумахер в очередной раз обгоняет Фернандо Алонсо. Или идут на стадион в собственном городе, где родная футбольная команда опять без надежды на успех гонится за лидером, мечтая попасть в высший дивизион, но, конечно, впустую. Зато восхитительно азартно. Нет, что ни говорите, а в погоне можно найти немало приятных моментов. Даже если ты темной дождливой ночью пытаешься догнать уходящий поезд, у тебя впереди маячит перспектива тусклого вагонного света и чистой сухой постели.