Отпущение грехов

Посмотрев на этот беспредел, я хлопнул рукой по подлокотнику и решительно остановил его, заявив:

– Все. Хватит. Бери шинель, пошли сдаваться.

– Куда? – спросил он, отняв от губ бутылочное горлышко.

– Родным властям. Давай живее, а то они без тебя заскучают – власти-то.

– А я не хочу никуда идти, – заявил Гаврюшка. Он был уже пьян даже больше, чем я, и потерял представление о всяких нормах приличия. Или просто забыл, где находится.

– Вставай, брат Гаврилка, пора, – поторопил я. – А то я тебе сейчас вторую руку, к чертям собачьим, сломаю.

До пленника наконец дошло, что упираться бессмысленно и он, словно приговоренный к смерти через поедание, поднялся на ноги, оставив бутылку сиротливо лежать в кресле.

Я тоже поднялся и повел стволом в направлении двери. Свесив буйну голову, Сотников двинулся в путь. Я – следом.

Гэбэшник очень удивился, увидев нас. На сей раз он не стал играть в прятки, услышав мой голос. Наверное, запомнил его с первого раза и теперь идентифицировал, как опасности не представляющий. Для него, естественно.

Я втолкнул Гаврилу в комнату и сказал:

– Вот, понимаешь. Принимай гостя. Гаврила Сотников, собственной персоной. Ты хотел, чтобы я уступил его вам – так уступаю. Я добрый. Можете забирать в свои застенки и вести там задушевные беседы. Только не убивайте сразу – мне кажется, он еще не совсем потерян для общества. Хотя, конечно, я могу ошибиться.

– А вы уже наговорились? – подозрительно осведомился любитель истории Ближнего Востока.

– Ну. Как на исповеди. Он мне все выложил. Правда, Гаврилка? – я ущипнул промысловика за задницу и, когда тот возмущенно дернулся, весело хохотнул: – Да не переживай так. Тут люди культурные, насиловать тебя не собираются.

– А что вы от него узнали? – ну, очень любознательный молодой человек, этот гэбэшник.

– Мой юный друг, – заметил я, – у меня есть одна навязчивая идея – дожить до полудня. Все свое свободное и даже несвободное время я воплощу тому, чтобы воплотить ее в жизнь. Это все, что я имею вам сказать. Так что можете с чистой совестью приниматься за чтение своей макулатуры – никаких государственных секретов товарищ Сотников мне не выдал.

– Гм? – не поверил гэбэшник.

– Да высосите мне глаз, если это не так, – заверил я. – За сим – бывайте. Я пошел. Не забудьте вызвать машину – Гавриле трудно ходить, у него перебита передняя лапка.

30

Вернувшись в номер, я усмехнулся, даже приблизительно не зная, как выглядит моя усмешка – бодро или устало, весело или печально. Гулянка продолжалась. Ружин выбыл, и с нашей стороны за столом остался я один. Того, что рядом пристроится ФСБ, я не опасался: относительно моих дальнейших действий они как были, так и останутся в неведении, потому что Сотников не расколется – пока у него остается надежда, что меня шлепнут на квартире Козодоя. Он от этого ничего не выигрывал, зато сохранял видимость чистоты рук.

Самое занятное, что от меня уже ничего не зависело – маховик запущен, охота все равно не прекратится. Когда станет известно, что ночная засада бородатого промысловика закончилась в куче дерьма, сектанты активизируются, и тогда я буду попросту смят девятым валом безумцев, каждый из которых почтет за честь отправить вашего покорного слугу либо к богу в рай, либо к черту в ад – тут уж по обстановке. И, сидя на одном месте со сложенными руками, я только облегчу им задачу.

А вот если начну действовать первым, то еще неизвестно, кто кого и под каким соусом срубает. Мне нравилось думать, что идея относительно внезапного визита на квартиру Козодоя – гениальна, и я, одним махом сто побивахом, разберусь со всеми проблемами сразу. Кто сказал, что в жизни не бывает невероятных удач? Отдельным индивидам, я слышал, удавалось даже машину в лотерею выиграть. Так почему мне – по сути, такому же отдельному индивиду – не выиграть в лотерею жизнь? Я не видел причин, которые могли помешать сделать это. Шестиствольный пулемет, над причинами появления которого я чуть было не сломал голову, к этому визиту подходил весьма. Гэбэшники, получается, не ошиблись – впрочем, я вообще слышал, что они никогда не ошибаются. Хотя лично я в такие глупости не верю. Ошибаются все, даже кукушка, когда откладывает яйца – причем, регулярно.

Была у меня и машина по имени «Волга», которую я все еще не удосужился забрать и относительно которой находился в полнейшем неведении – стоит ли она до сих пор по адресу Дубовая, 73, где я ее бросил, или уже нет. Но даже если ее утащили на арестплощадку, оставался другой козырь: огромное желание испортить иерархам секты обедню. Такой вот я нехороший человек.

Конечно, одного желания в любом деле мало. Но оно у меня было подкреплено шестью пулеметными стволами и другими прибабахами – менее солидными, но не менее смертельными. Так что, говоря начистоту, я представлял собой серьезную угрозу жизни и деятельности для Козодоя и его компании – даже несмотря на то, что был выпивши. Впрочем, действие алкоголя уже начало ослабевать.