Отмщение

— Я не уверена, что правильно поняла ваш вопрос, — отделалась она нейтральной фразой.

— Понимаете, ваша мать, как я уже говорил, ярая феминистка или, допустим, просто феминистка, а вы, в противоположность ей, стали секс-символом, как бы антифеминисткой. Вы олицетворяете как раз то, что они презирают.

— Я вижу, — засмеялась Киттен, — вы знаете о феминистках гораздо больше меня, так объясните мне, что именно они презирают?

— Секс.

— Я не уверена, что феминистки презирают секс, — продолжала она притворяться непонимающей. — Насколько я понимаю, феминистки ратуют за равные права с мужчинами, за равенство во всем — в положении в семье и обществе, в заработной плате. В этом плане я не чувствую дискриминаций, я могу по своему желанию выбирать себе роли. Может быть, у меня не самый большой заработок в Голливуде, но мне денег вполне хватает, и я могу жить так, как хочу. Я независима, любая феминистка может мне позавидовать.

— Но ведь вы достигли этого продажей себя.

— Продажей себя?! — против воли повысила она голос.

— Киттен Фэрлей стала секс-символом. Вы достигли благополучия, воплощая на экране сексуальные фантазии самцов.

— Ну и что? — Киттен наклонилась вперед, и взгляд журналиста мигом соскользнул с ее влажных глаз на глубокий вырез, приоткрывающий упругие груди. — .Америка — это большой базар, здесь все покупают и продают. Я продаю то, что имею. Если это перестанет пользоваться спросом, я буду продавать другой товар. И почему вы считаете, что актерская профессия зазорнее вашей? Вы ведь тоже продаете себя, свой труд. Вы пишете не просто так, а зарабатываете на этом деньга. Вам приходится писать то, что интересует людей. И обо мне вы пишете только потому, что обо мне хотят знать ваши читатели. Я же не осуждаю вас за это? Так почему вы осуждаете меня за мою работу?

— Это верно. Но имидж секс-звезды у нас не в почете. Может быть, вы тоже феминистка?

Вот осел, с досадой подумала Киттен. Или тут у них и в самом деле все по-другому?

— Я считаю себя женщиной. И очень горжусь этим.

— Но не феминисткой?

— А что вы подразумеваете под этим словом? Буду ли я отбивать мужчину у женщины? Нет. Откажусь работать, если директором или продюсером будет женщина? Нет. Хочу ли я, чтобы женщин считали людьми, а не только сексуальными объектами? Да. Равная плата за равный труд? Да. Выступаю я за разрушение семьи? Нет. Почему мужчины и женщины должны жить отдельно? Я люблю мужчин и как любовников, и как товарищей. Но я хочу иметь не только друзей, но и подруг. Если при всем этом вы назовете меня феминисткой, то я не воинствующая феминистка. Я не считаю, что мужчины только о том и думают, как им поработить женщин. Хотя, конечно, всюду, где сталкиваются интересы, не обходится без борьбы.

— Ваша недавняя роль, — перешел наконец журналист на другую тему, — как мне кажется, свидетельствует о том, что вы решили попробовать себя в более серьезных фильмах. Правда, фильм «Мороженое и шоколад» не имел большого успеха, даже несмотря на то, что главную роль в нем сыграли вы, известная кинозвезда.

— Да, большого успеха не было. Вы правы в том, что мне хочется играть более серьезные роли. Кроме того, мне хотелось поработать с Робертом Гутерри. В Италии я надеялась приобрести новый опыт.

— Фильм «Мороженое и шоколад» снят по мотивам книги «Ярость в черном и белом», которая была бестселлером немало лет тому назад. Не кажется ли вам, что вы огорчили своих поклонников, сыграв роль этакой бессердечной суки, белой суки, которая издевается над негром? Как, по-вашему мнению, не устарел ли этот сюжет?

Киттен подняла сине-зеленые глаза к потолку и на пару секунд задумалась.

— Я не считаю, что фильм о конфронтации черных и белых, — сказала она. — Это в фильме поверхностное, а в глубине лежит столкновение угнетателя и угнетенного, свободного и покоренного. Это относится и к тому, о чем мы с вами только что говорили, то есть о взаимоотношениях мужчин и женщин. Когда я читала книгу, меня очень увлекли сложные перипетии отношений между Грэйс Гольдштейн и ее черным любовником.

— Некоторые критики утверждают, что роль жестокосердной суки вы сыграли с подлинным совершенством.

Грэйс лучезарно заулыбалась. Она помнила, что критики писали несколько иначе — мол, Киттен Фэрлей и в жизни ведет себя как жестокосердная сука. Но такая неточность журналисту очень даже простительна.

— Как вы относитесь к протесту Ахмеда Джемаля Мохаммеда, автора книги «Ярость в черном и белом», который угрожал сжечь себя в центре Рима, потому что в фильме исказили идею его книги? — спросил журналист.

— Насколько я понимаю, по этой книге хотели снять фильм еще тогда, когда она только вышла, и автору заплатили за это деньги, я сама видела его подпись под контрактом. Значит, тогда он не возражал.

— Планируете ли вы и в дальнейшем сниматься в серьезных фильмах?