Отмщение

— Это зависит от того, кто у нас будет, мальчик или девочка.

— Какая разница?

— Как это какая? Как будто ты этого не знаешь, Грэйс. У женщин одно предназначение, а у мужчин другое, — прошептал он, громоздясь на нее.

Глава 33 Говорит Киттен Фэрлей

— Что вы отвечаете, когда кто-либо говорит вам, что вы самая сексапильная женщина в мире? — спросил репортер у Киттен Фэрлей.

Интервью происходило в шикарном номере нью-йоркской гостиницы «Пьер». Репортер ради такого случая вырядился в коричневый костюм, желтую рубашку и желтый с розовыми цветочками галстук. Всем своим друзьям он жалостливо раструбил, что ему, бедному, придется брать интервью у пустоголовой кинозвезды. Но на самом деле, если говорить откровенно, у него от волнения вспотели ладони, когда он шел на эту встречу — еще бы, он поговорит с самой Киттен Фэрлей! Не каждый день такое случается.

Киттен была одета в светло-розовый атласный брючный костюм. Блестящая материя выгодно подчеркивала ее изящные женские формы и завлекательно переливалась при каждом движении — и когда она возбуждающе клала ногу на ногу, и когда грациозно откидывала с лица свои светлые, неповторимые, изумительные, роскошные локоны.

— Что я отвечаю, когда мне говорят, что я самая сексапильная женщина в мире? — повторила она вопрос журналиста, словно бы раздумывая над ответом, и очаровательно улыбнулась. Она и в самом деле думала — почему журналисты такие тупые? Этот вопрос они задавали ей уже тысячу раз. Неужели у них не хватает ума задать более интеллектуальный вопрос? Или они считают, что у нее нет мозгов, а есть только тело? — Обычно в таких случаях я благодарю собеседника за комплимент.

Киттен рассчитывала, что ей все-таки удастся повернуть разговор в несколько иное русло. Сейчас это было особенно важно, ведь этот журналист из «Нью-Йорк таймс». Раньше на интервью напрашивались, как правило, всякие бульварные газетенки, а «Нью-Йорк таймс» — газета солидная, перед ее читателями надо предстать в образе актрисы с душой, показать им, что у кинозвезды Киттен и в голове кое-что есть. Карьера требует непрестанных усилий, и дело уже меняется к лучшему. Некоторые критики начали сравнивать Киттен Фэрлей с Мэрилин Монро. Может быть, этот журналюга подкапывается под это сравнение? С ним надо держать ухо востро.

А «журналюга» тем временем возбудился и начал терять голову. Киттен давно оттачивала свой природный талант доводить мужчин до умопомрачения, и это искусство вошло в привычку. Обольстительные жесты совершались сами собой, автоматически, без лишних затрат энергии и воображения, а эффект получался тот же, как это, например, недавно произошло за ланчем с другом Грэйс Мэндлин. Господи, до чего же это легко! Но надолго ли? Неужели это пройдет? Думать об этом не хочется, но годы идут, когда-то с ними придет и старость. Вот почему надо иметь не одно только красивое тело. В Калифорнии мало кого волнует, есть ли у тебя в голове хоть что-то, там киношный бизнес процветает на красивых телах. А здесь, в Нью-Йорке, дело обстоит по-другому, здесь пустоголовые красотки ценятся меньше. Поэтому здесь надо блеснуть интеллектом, но не слишком сильно, чтобы не смутить своих многочисленных поклонников. Слишком яркая демонстрация ума так же нехороша, как слишком частое мелькание голых ляжек.

— У вас интересно сложилась жизнь, — продолжал журналист. — В Балтиморе, где вы родились, вас звали Гретхен Мари Корелли, а теперь вы Киттен Фэрлей. Расскажите, как это произошло?

— Почему я выбрала именно этот псевдоним? — начала она сразу с недавних времен, пытаясь избежать повествования о своем более далеком прошлом. — Так звали мою героиню, которую я впервые сыграла на сцене. Та Киттен Фэрлей мне очень нравилась, она была красива и остроумна. Все парни увивались за ней. А я в то время была довольно застенчивой.

— Это было в Южно-Калифорнийском университете?

— Да. Там я специализировалась на компьютерах. Но меня затянуло актерское ремесло. — Ой, какой штамп, какое затасканное выражение! Надо было выразиться оригинальнее, с досадой подумала Киттен.

— Как вам удалось так быстро взлететь с университетских подмостков на голливудскую сцену?

— Это произошло не так уж и быстро. Когда я играла роль Киттен Фэрлей в студенческом ревю «Девчонки! Девчонки! Девчонки!», я надевала светлый парик и короткую юбочку, это был образ девчонки-подростка. Этот образ так мне понравился, что я покрасила волосы под цвет того парика, и стала блондинкой. После этого меня никто не воспринимал серьезно ни как студентку, ни как актрису.

— Поэтому вместо того, чтобы продолжать овладевать профессией…

— Я думаю, что я достаточно хорошо овладела своей профессией, — обрезала его Киттен и отработанным движением поменяла ноги, снова скрестив их.

Глаза репортера, к немалому удовлетворению Киттен, съехали вниз на переливчатый атлас, обтягивающий ее прелестные ножки. Впрочем, журналист быстро взял себя в руки и задал следующий вопрос:

— Так с чего именно началась ваша карьера?