Читаем Отметить день белым камешком полностью

- Вообще, - говорил Такахаси, - необходимо разрушить все старое. Все чушь! Нет никаких ценностей. Вы кичитесь Пушкиным, у нас кичатся поэзией четырнадцатого века. Это же неправда, когда вы говорите, что любите Пушкина! Вы не можете любить его, ибо, хотите вы того или не хотите, Пушкин - это прошлый век. Пушкин - это дворянство. Пушкин - это угнетение крепостных.

Я смотрел на "Красное зерно", на закурившего Накамото - ждал, будут ли они дискутировать с Такахаси.

Накамото шепнул:

- Постарайтесь его понять. Если у вас искусство находится в сфере пристального внимания общества - пускай даже вас критикуют, пускай вам дают чрезмерно много советов, - то у нас нет этого внимания, нас не критикуют, нам не дают советов, мы живем в вакууме.

Спорили мы долго. Такахаси совсем, бедолага, упился, сделался багрово-фиолетовым, и спорить мне с ним стало совсем уж неинтересно. Он предложил пойти в "Асахи", посмотреть, как они выпускают свой журнал.

Поднялись. Маленькое, грязное, заплеванное помещение.

Когда мы вышли из редакции, "Красное зерно" сказал:

- Трагедия в том, что наше искусство не развивается. У вас были традиции, а мы - островитяне" У вас был великий девятнадцатый век, у вас есть традиции Пушкина, Толстого, Достоевского, Блока, Маяковского, Горького. У нас таких традиций не было. У нас была лишь прекрасная японская поэзия средневековья, но она не традиционна, ибо она - выражение духа народа. Поэтому иногда нам кажется, что и вправду сначала нужно все сровнять с землей, чтобы потом обратиться к молодежи с новым искусством, которое вберет в себя традиции Мейерхольда, Брехта, Станиславского, авангардистов Америки, левых - во главе с Годаром - во Франции.

Сегодня день отдыха. Через Кавасаки и Иокогаму поехал на остров Эносима. Побывал в "океанарии". Смотрел получасовое шоу, которое показывают дельфины. Фантастично и страшновато. Они выпрыгивают по свистку из воды, проскакивают через горящее кольцо и заползают на деревянный помост. Когда дельфины, похожие на ракеты, выскакивают из воды, издавая странные, поющие звуки, захватывают ртом шар и осторожно надкусывают его (то ли толкают носом, не поймешь балдеешь), и шарик этот разрывается, и оттуда вылетают разноцветные голуби, а потом дельфины толкают резиновую лодочку по странному, но очень точно выверенному маршруту по воде, а в лодочке сидит собака, а потом танцуют твист, - в те мгновения, когда, выскочив из воды, извиваются в воздухе, становится страшновато. Нежные дельфины, наши водные братья, они отличаются от нас лишь формой тела и радостной податливостью дрессуре.

На всем побережье Эносимы рыбаки; ловят все - и старики и дети. Множество аквалангистов в черных резиновых костюмах. Дрожат от холода, бедные, но в море все равно лезут.

На берегу огромное количество маленьких передвижных - на двух колесиках кухонь; ездят себе от человека к человеку и предлагают вкусную, стерильно чистую еду.

...Приехал в маленький городок Камакуру. Впрочем, за последние четыре-пять лет он разросся. Типичная Япония: никаких небоскребов, двух-трехэтажные домики. Крыши - словно тысячи сложенных рук, ладонь к ладони, как при молитве. Архитектура - онемевшая музыка? Или - молитва?

Позвонили из "Ти-Би-Эс". Это крупнейшая в Японии частная радиотелевизионная компания. Я давно хотел встретиться с работниками японского ТВ: если раньше иностранец узнавал страну, знакомясь с людьми разных возрастов, мнений, образовательных цензов, то теперь страна "соприсутствует" и в номере отеля (в Японии телевизоры дают напрокат даже в самых дешевых гостиницах). Поэтому побеседовать с людьми, готовящими программу ТВ, весьма полезно, ибо они в значительной мере и определяют "политику и практику" голубого экрана Японии. Шеф международного отдела "Ти-Би-Эс" господин Такаси любезно пригласил посетить компанию.

Послезавтра беседа с господином Окамото в "Эн Эйч Кэй" - государственном ТВ Японии.

Разница между этими компаниями в том, что государственное телевидение не принимает к прокату рекламы, в то время как "Ти-Би-Эс" - в общем-то ведущая японская программа - живет на рекламе и ей служит.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное