Открытое

Но ты почувствуешь, напомнил ему мозг. Каждый раз, когда ты рядом с кем-то, кто…

Он покачал головой, отказываясь закончить мысль.

Но это не делало все менее реальным.

Не менее ужасным.

И когда он открыл глаза, Декс выглядел совершенно разбитым.

Все его тело дрожало, он обхватил себя руками и прошептал:

— Мы серьезно не можем сказать Рексу.

— Я знаю. Не скажем.

— Ему будет так трудно лгать, — пробормотал Декс. — Он все время будет говорить о проявлении, особенно когда станет старше и начнет беспокоиться об этом. Но я не могу ему сказать! Я не могу.

— Не можешь, — согласился Киф.

Декс обхватил себя еще крепче.

— Он плакал раньше… я тебе говорил? Бекс и Лекс дразнили его, как всегда, но обычно ему было все равно. Но это было больше, и он расстроился, побежал наверх и захлопнул дверь в свою комнату. Мама была занята тем, что пыталась помешать Лексу закопать все, что у нас есть, в снег, а папа пытался помочь Бекс освободить ее ноги от пола, поэтому я пошел проверить его и нашел его свернувшимся калачиком на кровати, рыдающим о том, как это несправедливо. И я сказал ему… — Декс с трудом сглотнул. — Я сказал ему, что скоро настанет его очередь. И… он мне не поверил. Он посмотрел прямо на меня и прошептал: «Что, если я никогда не проявлюсь?».

Киф отвернулся.

Декс слегка поперхнулся и добавил:

— Я сказал ему, что он ведет себя нелепо. Я сказал, что ему всего двенадцать, и у него еще куча времени в запасе… и то, что Бекс и Лекс рано получили свои способности, не значит, что он тоже их не получит. А потом я сказал, что его способности, вероятно, будут намного круче, чем у них, и поэтому это заняло немного больше времени… И он сел и спросил: «Как Технопат?». И я помню, что подумал, как это странно, потому что сначала я действительно был расстроен своими способностями. Но он сказал мне: «Подумай, сколько крутых вещей мы могли бы построить вместе!».

Его голос сорвался на рыдание, и Кифу пришлось смахнуть несколько собственных слез.

Он пытался придумать, сказать, что-нибудь, чтобы исправить ситуацию.

Лучшее, что он смог придумать, было:

— Мы все еще можем ошибаться. Просто потому, что эти два чувства были одинаковыми, это не значит, что…

— Да, я знаю, — тихо сказал Декс. — Вот почему мы не можем ему сказать. Может быть, когда ты немного привыкнешь к этой способности, то поймешь, что это было просто… недоразумение.

— Совершенно верно, — согласился Киф.

Но ни один из них не казался убежденным.

Декс шмыгнул носом.

— Но дело в том, что… даже если бы мы знали наверняка… нам все равно придется прятать это как можно дольше. Я имею в виду… подумай, что это сделает с ним…с его жизнью? Скорее всего, его исключат из Ложносвета. И все начнут обращаться с ним еще хуже, чем сейчас. Сплетничать о том, что есть еще один бездарный Дизней… они все ждали этого с тех пор, как родились тройняшки. Поэтому, как только они получат подтверждение, они сосредоточат все свои суждения на Рексе и заставят его чувствовать себя ущербным, никчемным и неполноценным… как будто он не должен существовать, и…

— И они ошибаются, — перебил его Киф. — Мы оба это знаем. Как и все, это имеет значение.

Декс снова шмыгнул носом.

— Да, но мы также знаем, что от этого легче не становится.

Киф вздохнул.

— Совершенно верно.

Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем Декс пробормотал:

— И я понимаю, что если ты прав, а Рекс… ты знаешь… тогда все это рано или поздно произойдет. Я не могу этого изменить. Но… если мы не скажем ему, по крайней мере, он получит еще несколько хороших лет, прежде чем ему придется иметь дело с этим, верно? Это не значит, что я храню секрет для себя… на самом деле, будет жестоко скрывать его. Честно говоря, я не знаю, как буду притворяться взволнованным, когда он будет говорить о способностях, которые он хочет, или как я не придушу Лекса и Бекс, когда они будут дразнить его за то, что он еще не проявился. И если он когда-нибудь узнает, что я это знал и молчал… я не знаю. Я не могу решить, буду ли я благодарен или рассержен, если кто-то утаит от меня что-то подобное. Наверное, всего понемногу. Но я также чувствовал бы себя супер преданным и глупым, как… Ты слушал, как я плакал о том, как плохо идет обнаружение способностей, и ничего не сказал! Он может даже возненавидеть меня за это. Но… я не могу ему сказать. Я не могу так поступить с ним… сейчас.

Киф уставился на свои руки, жалея, что у него нет ничего, что можно было бы сжать, бросить или ударить.

— Прости, что свалил это на тебя, — прошептал он, раздумывая, стоит ли ему ударить себя. — Мне не следовало ничего говорить.

Он держал рот на замке в течение нескольких дней, пытаясь убедиться, что он не сказал ничего, что могло бы причинить кому-то боль.

И что он делает в первый раз, когда позволяет себе говорить?

Декс уже никогда не будет смотреть на брата так, как сейчас.

Между ними всегда будет какая-то странность.

И все потому, что он должен был рассказать Дексу…

— Это не твоя вина, — сказал Декс, будто знал, о чем думает Киф. — Ты не делал этого с ним. Это просто… генетика.