Отец (не) моего ребенка

Там долго умываюсь холодной водой. Мне нужно время, чтобы успокоиться. Пусть внешне и я старалась сохранить хладнокровие, но себя не обманешь. Я была на пределе. Эти слезы – лишь вершина того айсберга, который раздирает меня изнутри.

Опершись руками на раковину, смотрю на свое бледное лицо. 

Да уж, красавица. Глаза опухли и покраснели, обветренные губы искусаны почти до крови. Столько лет пытаюсь  избавиться от этой дурной привычки, но стоит только занервничать – и она возвращается. 

Журчание воды успокаивает меня. Не хочу выходить. Глупый, детский каприз, но мне хочется сесть на крышку унитаза и сидеть так до отупения. Не хочу никого из них видеть: ни Виктора, ни тем более Владимира. Если бы не Илья…

Да, если бы не Илья, я бы сейчас отправила эту семейку куда подальше, искать другую суррогатную мать. 

Но Владимир прав. Это все ради сына. Пусть неродного, но  чем измеряется это родство? Когда матери впервые выносят сморщенный, пискливый комочек счастья, она меньше всего задумывается о родстве. Она принимает его своим сразу же и безоговорочно. И любит его безусловной любовью просто за то, что он есть.

А если спустя годы вдруг узнает, что в больнице что-то напутали и этот ребенок генетически чужой, то… что? Она его сразу разлюбит? Вычеркнет из своей жизни? Станет относиться к нему как к соседскому? 

Бред!

Невозможно вычеркнуть из сердца и памяти годы жизни! Маленькие радости и горести: первую улыбку малыша,  первый шаг, первое слово, его первый выросший и выпавший зуб. 

Илья пришел в мою жизнь двухлетним ребенком. Сначала он дичился меня, но уже через месяц спокойно засыпал на руках. А еще через месяц сам назвал мамой. Помню, как растрогалась тогда и расплакалась. 

В тот вечер, уложив сына спать, Сережа сделал мне предложение. После этого я жалела только, что мы не встретились раньше. Что моим любимым мужчинам пришлось два года жить без меня. 

А теперь у меня двое детей. Ради них я готова на любое безумство…

Стук в дверь заставляет отшатнуться от раковины.

– Уснула? – грубо спрашивает мужской голос за дверью. – Вылезай!

– Одну минутку!

– Быстрее, я тороплюсь.

Напряженно размышляю: это Виктор или Владимир? На семейном ужине, впервые увидев обоих братьев, я была уверена, что в Центре репродукции и в отеле со мной был Владимир. А несколько минут назад, в кабинете, братья заставили меня в этом усомниться.

Да, у Виктора есть небольшая бородка. Но бороду можно сбрить, а такая щетина, как у него, легко отрастет за неделю. 

Синие глаза… А если это были линзы?

Что же касается голоса, то…

Мужчина в маске говорил негромко и хрипло, словно застудил связки. Сейчас же у обоих братьев очень похожий тембр и манера говорить. Они вообще очень похожи. Копируют друг у друга выражение лица, позы, жесты. Одним словом – близнецы. 

В конце концов, понимаю, что окончательно запуталась. И выхожу в коридор.

Вопреки моим ожиданиям, там никого нет. Вот опять, попробуй, угадай, это Виктор стучал или Владимир?

Я возвращаюсь той же дорогой, которой пришла. Дверь в приемную открыта, оттуда выглядывает секретарша:

– Владимир Данилович ждет вас в машине. 

Молча киваю и топаю к лифту. На душе тоскливо. Вспоминаю, что обещала Илье смартфон. Наверное, сегодня его купить уже не получится…

Владимир стоит возле машины, засунув руки в карманы. Увидев меня, кивает на приоткрытую заднюю дверцу:

– Садись.

– Могу я позвонить? – насупленно смотрю на него.

– В машине позвонишь.

Пожимаю плечами и забираюсь в салон. Пока есть связь, хочу поговорить с дочкой. 

Владимир явно прислушивается к моему разговору, хоть и  сидит с безразличным лицом. Я искоса поглядываю на него: нос с небольшой горбинкой, упрямо сжатые губы. Веки прикрыты, но длинные ресницы немного подрагивают, выдавая, что он не спит. 

– Как там у тебя, все хорошо? – спрашивает мама после того, как Настя с наскока выдает мне все новости. – Как Илья?

– Операция уже назначена, – не могу скрыть улыбку. – Я обещала ему смартфон. 

– Он же еще маленький для таких игрушек! – беспокоится  мама.

– Не переживай. Я скачаю ему развивающие игры для шестилеток, а интернет подключать не буду. Все равно в больнице больше заняться нечем. 

– Ну хорошо, – вздыхает она, – а деньги-то у тебя есть?

– Да, Настиной пенсии хватит. Я не буду покупать дорогой.

Прощаюсь и выключаю телефон. Откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза. 

Хочу доехать в тишине и спокойствии.

Через какое-то время сквозь мысли долетает голос Владимира. Он что-то говорит, но я не отвечаю. 

– Эй, Маша? – зовет он меня. 

– Я – Катя, – говорю ему, едва сдерживая нахлынувшую злость. Даже имени моего запомнить не может?! – Владимир Демьянович…

– Данилович, – исправляет он мою намеренную ошибку. – Но можешь обращаться ко мне просто Вова, когда мы наедине. 

Последнее он произносит низким хриплым голосом. Тем самым…

И кладет руку мне на колено.

Оборачиваюсь к нему. Аккуратно подцепляю пальчиками рукав его наглой конечности и снимаю со своего колена.

– Вова, я предлагаю взаимный игнор, – говорю, растянув губы в радушной акульей улыбке.

– Вот как, – он усмехается.