Отец Иоанн Кронштадтский

Палуба 2-го класса также была полна. Крестьяне и бедняки. Одни из них с котомками за плечами, в худых лаптях, в плохой одежонке прошли сотни верст... Что их влекло сюда? – Все одно и то же желание – посмотреть, послушать великого пастыря и поучиться у него, как жить им «по-Божьи». Шли из Томска, Иркутска, Вятки, Смоленска. Говорят, паломников ежегодно достигает 80 000 человек. На одной первой неделе Великого поста их бывает до 10 000 человек...

Вот и Кронштадт. «Нами начинили дилижанс; и мы поехали в город. По пути нам встретился и Андреевский собор... Помолившись у этого священного храма, мы отправились прямо на квартиру, которая была для нас приготовлена добрыми людьми: она была недалеко от храма и, главное, –против квартиры о.Иоанна. Наконец-то мы на месте; наконец-то мы увидим того, к кому приехали».

Отец Иоанн

«В день нашего приезда в Кронштадт о.Иоанна не было дома: его увезли в Петербург; и дома он должен быть лишь в первом часу ночи. Наутро он должен был приобщать всех приехавших. Остаток дня употребили на осмотр города, а время вечернее до сна посвятили молитве, подготовляясь к великим таинствам исповеди и святого причастия. Я никогда не забуду этого вечера. Было уже 10 часов. В комнате царил полумрак. Передний угол весь, почти от самого пола до потолка, и значительная часть стен – уставлены иконами. Пред иконами теплится до десяти разноцветных лампадок, освещая лики угодников Божиих. В комнате находилось до пятидесяти человек.

Правила читал студент, иеромонах Михей... Шел первый час ночи, когда кончилась наша молитва. С неизъяснимым миром и покоем в душе мы легли спать.

Почти в 4 часа утра мы были уже на ногах. Вскочили бодрые, веселые, оживленные, как будто бы спали очень долгое время. Помолившись, мы отправились к утрени. По улице нам встречались там и сям кучки народа, спешившего из своих квартир в собор... Нас уже с большим затруднением провели в алтарь. К началу утрени громадный храм, вмещавший в себе более 7 000 человек, был совершенно полон народом. Певчие были на клиросе; собрались и соборные священнослужители. Не было только о.Иоанна. Все, конечно, с нетерпением ждали его.

– Приехал, приехал, – зашептали в алтаре собравшиеся здесь в довольно большом количестве различные привилегированные посетители Батюшки.

Наконец, действительно, вот – и он. Отец Иоанн вошел в храм через боковые двери, сделанные в алтаре. До храма его обыкновенно довозят на самой быстрой лошади, чтобы народ не мог остановить и задержать его в пути. У ворот храма находятся особые приставники, которые стараются дать о.Иоанну возможность скорее пробраться. Если бы о.Иоанн входил в храм западными дверями, то ему, кажется никогда бы не добраться до алтаря...

Отец Иоанн поразил меня с первого раза. Среднего роста, подвижной, бойкий. Лицо – озабоченное и строгое, – показалось мне. Видно было, что это – не обыкновенный человек. Слушая его распоряжения, можно было назвать его человеком резким. Войдя в алтарь, он начал радушно приветствовать сначала своих сослуживцев, а потом – «счастливчиков», имевших возможность видеть его так близко. В числе последних были и мы.

– А! Здравствуйте, братцы, здравствуйте, – так говорил он, обращаясь к нам.

Подходя к нему под благословение со страхом и смущением, мы и не думали о лобзании.

– Давайте по-братски! Давайте по-братски; по-братски лучше! – говорил добрый батюшка; и, благословляя нас, целовал каждого.

Все делал он спешно и быстро. Поздоровавшись с нами, он облачился в ризы красного цвета и начал утреню. Говорят, красный цвет – его любимый цвет. Все с большим вниманием следили за каждым его движением. Всех поражали, прежде всего, его возгласы: он произносил отрывисто, резко, громко. Это – не обыкновенное наше произношение – монотонное и певучее, а живое, глубокое, полное смысла и одушевления. Видно по всему, что это слово льется из глубины чистой, глубоко верующей, души; полно непоколебимой уверенности, силы и внутренней мощи. Слово – действие.

И молился он также необыкновенно. В пылу религиозного увлечения и восторга он иногда совершенно оставлял крестное знамение: тогда о.Иоанн или только кланялся, или, сложа руки на груди, устремлял свои взоры к небу, или, коленопреклоненный стоял подолгу без всякого движения. Однажды во время утрени он подошел к жертвеннику, стал пред ним на колени, руки сложил крестообразно на жертвеннике, голову склонил на них. Под руками у него были, кажется, всевозможные записки с просьбой помянуть больных, умерших. Я смотрел на него из-за колонн. Он находился в таком положении около десяти минут. Смотря на молящегося о.Иоанна, я невольно переносился мыслию даже в Гефсиманский сад и представлял молящегося там за нас Спасителя.