Отец Иоанн (Крестьянкин)

А сама М. Н. Соколова оставила такие воспоминания о встрече с батюшкой 14 августа 1955-го: «Отец Иоанн встретил нас радушно. Мы много разговаривали, он рассказывал, что старается разбудить в людях уснувшее религиозное чувство и стремление к благолепию Дома Божия. Смущало батюшку, что в память духовной покровительницы Псковщины святой равноапостольной княгини Ольги не было не только храма, но даже и придела. Он начал молиться, чтобы Господь помог ему: ни средств, ни возможности осуществить это желание не было. „Святая равноапостольная Ольга, ты сама позаботься об этом деле“, — из глубины души вздыхал он, припадая к ее иконе. Вскоре он услышал о старых иконостасах, оставшихся в закрытых под Псковом церквах. С неимоверными трудностями ему удалось их вывезти (вывозил о. Иоанн, конечно, не сами иконостасы, а иконы из них. — В. Б.). Но когда он привез иконы, то неожиданно услышал: „Стоило ли за такой рухлядью ездить и так мучиться?“ Отец Иоанн делился с нами своей печалью о том, что нет ни материалов, ни средств, ни художников».

На Марию Николаевну произвела неизгладимое впечатление та энергия, с которой действовал отец Иоанн: «Батюшка бегал туда-сюда: то в алтаре он требуется, то в конце галереи, то зовут его к мощам. Во всем соборе кипела работа». Причем работа зачастую физически очень тяжелая — так, когда удалось раздобыть грузовик кровельного железа, батюшка разгружал машину один. При этом успевал еще и шутить:

— В Москве старались меня упрятать в дальний монастырь, чтобы ни слуху ни духу обо мне не было. А я опять в собор вылез, чижик такой.

По Пскову быстро разнеслась молва о деятельном и добром священнике. Московские друзья — Ветвицкие, Козины, Вера Язвикова, Мария Дроздова и другие — привезли необходимые для ремонта собора краску, ткани, лампадное масло и многое другое. Появились и новые духовные чада. Чтобы батюшка не ютился в соборе, ему помогли снять комнату в частном доме на берегу реки Великой. Скоро оказалось, что комната сырая, а после лагеря о. Иоанн легко простужался. Но менять жилье на более комфортное он не согласился: «Куда Бог определил, там и оставайся до конца».

Сусанна Валова вспоминала:

«В те времена креститься было опасно. Записывались паспортные данные и крещаемых, и родителей, и восприемников. А потом о состоявшемся крещении сообщалось по месту работы или учебы, что имело определенные последствия, вплоть до увольнения. Но мне не раз приходилось заставать отца Иоанна крестившим целые семейства в своей комнате в коммуналке. Вся мебель сдвинута, посреди комнаты стоит купель, а вокруг нее ходят человек шесть во главе с отцом Иоанном, воспевающим „Елицы во Христа крестистеся…“ По тем временам это был подвиг мужества и веры.

В один из приездов, где-то в ноябре — декабре (1955 года. — В. Б.), погода жуткая: ветрище холодный, темень непроглядная, с неба сыплет косой дождь. Город-то провинциальный, освещение только по центральным улицам. Дело к ночи. Звонок. И в комнату входит пожилая женщина, вся мокрая: „Батюшка, помогите! Дочь родила двойню, детишки чуть живы. Врачи говорят: не выживут. Пошли, батюшка, скорее со мной, как бы не умерли некрещеными“. Отец Иоанн немедленно одевается и идет в эту жуткую бездну…

Через некоторое время спрашиваю:

— Как ребятишки, которых Вы пошли темной ночью крестить?

— Замечательно! Вчера мать приносила в храм причащать. Два богатыря — Игорь и Олег. Один на одной руке, другой — на другой у счастливой мамаши!

Приезжаю. Обычная добрая встреча. Отец Всеволод, настоятель, „жалуется“ на батюшку: „Посмотрите, Сусанна, в угол. Видите — икона. Несколько десятилетий висит тут в углу. Подумайте только: кто-то заказал молебен этим святым. В соборе их иконы не оказалось. Так отец Иоанн прибежал домой, взял лестницу, с трудом снял икону со стены и бегом в собор служить молебен. Этого можно ждать только от отца Иоанна!“

И опять „жалоба“:

— Подумайте, привезли отцу Иоанну из Москвы теплое нижнее белье (в те годы — большой дефицит). Я порадовался за него. Пошли в очередной раз мыться — опять какие-то обноски одевает.

— А где же белье?!

— Да вот тут приходил один…

И так всегда, и всю жизнь».