От тёмного истока

После сей маленькой победы над заносчивым графом я отошёл к столику и взял свой стакан с холодной колой.

— Что ж, Андрей Кимович, я вижу, вы неплохо подготовились, — с непонятным выражением сказал Залесьев. — Интересно, насколько далеко заходит ваша подготовка… И насколько далеко готова зайти ваша проверка. И отдаёте ли вы себе отчёт в том, что есть люди, которых не стоит тревожить всякими мелочами, и есть процессы и течения, в которые не стоит даже и заглядывать посторонним… кто бы они ни были. Я думал, что мы с вами сработаемся. Но теперь не столь в этом уверен. А ведь вам лично было бы много лучше, если бы наша с вами работа прошла… успешно. Так ведь?

Ах ты ж! Вот, значит, как ты привык дела делать!

— Во-первых, Владислав Владиславович, — ответил я, ставя стакан обратно на стол. — Моя проверка готова зайти так далеко, как это потребуется. Вплоть до принятия любых необходимых мер, какие я сочту нужными, если будут выявлены нарушения. Во-вторых, если на вашей усадьбе происходят некие тайные процессы или, как вы выразились, течения, то тем более необходим контроль со стороны правоохранных структур. Ведь только что вы сами же сообщили, что у вас всё соответствует стандарту и вам нечего скрывать! Ну а в-третьих, мы совершенно не считаем «мелочью» увечья и доведение до безумия аж троих человек. Причём работавших на ваших предприятиях!

Очевидно, граф вовсе не привык получать подобные отповеди. С ним наверно, вообще за всю его аристократскую жизнь в таком тоне никто и не разговаривал. Ещё бы! Богач, практически олигарх, большой начальник, привилегированное лицо… Кто бы посмел? Но ведь для меня-то всё его могущество среди людей имело очень малое значение. Даже если бы я был один и сам по себе. А ведь я был не один, и не из праздного любопытства сюда явился, а достаточно серьёзными структурами был облечён миссией, по сути направленной против этого вот высокородного мерзавца, считающего своих рабочих, пострадавших, возможно, от его же действий, «мелочью». Так что уж разговаривать с этим снобом я считал себя вправе любым тоном.

Лицо графа во время моей сентенции осталось почти бесстрастным, однако некоторую гамму эмоций в его глазах я уловить смог. Сначала мелькнул гнев, затем что-то вроде презрения, потом этакая хитреца, но в итоге серые глаза вновь стали льдисто-холодными, а вот губы неожиданно растянулись… в улыбке. Хотя при совершенно ледяном взгляде она скорее напомнила мне хищный оскал. И всё же речь Залесьева была вполне любезной, как ни странно:

— Ну что это вы, Андрей Кимович? Зачем же нам ссориться? Я вовсе не собираюсь чинить вам никаких препятствий в работе! Как я и сказал, мы соблюдём все необходимые процедуры, вы можете осуществлять свою проверку так, как сочтёте нужным. Может быть, вы вообразили, будто я предлагаю вам какое-то вознаграждение, если вы нарушите свой долг и проведёте проверку формально или поверхностно? Нет-нет, такое совершенно невозможно, я уважаю… законы страны. Впрочем, если позволите, я всё-таки предложу вам кое-что — своё гостеприимство. Вы ведь останетесь у нас на ночь? Не откажете?

Я несколько был удивлён этой неожиданной любезностью, но, памятуя о своём задании, конечно, согласился.

— Вот и отлично! А вечером жду вас к ужину! Я познакомлю вас со своей семьёй, думаю, мы отлично проведём время. Нет-нет, отказа не приму, не приму, увольте! Ужин у нас подаётся в восемь, Сомов вас оповестит.

В это момент двери кабинета вновь распахнулись (интересная у них тут привычка, кстати, без стука входить) и на пороге появился невысокий лысоватый и моложавый человечек, живо напомнивший мне перекормленного хорька. Реденькие русые волосы его были зачёсаны назад, тёмные маленькие глазки буравили меня недоверчивым взглядом, и весь вид его выражал готовность служить и грызть. Служить хозяину и грызть его недругов. Конечно, это и был управитель поместья, заместитель генерального директора «Зелёной Долины» Пузин Владимир Владимирович.

Граф познакомил нас и немедленно передал меня на дальнейшее попечение своему управляющему, сославшись на занятость. Я расстроенно взглянул на так и оставшийся нетронутым стакан с колой и вышел из кабинета.