От Лукова с любовью

С чудесных губ сорвалось новое проклятие, от которого у меня вспыхнул позвоночник, кончики пальцев, колени и все, что было между ними.

Слыша непрекращающиеся проклятия, я отодвинулась назад, так, что мой зад оказался прижатым к его ногам прямо у колен, выпрямившись и устроившись поудобнее, я с талантом, который впечатлил бы самых лучших стриптизерш в Лас-Вегасе, сорвала майку через голову, оставшись в одном из тех кружевных бюстгальтеров без косточек – единственной приличной вещи с самыми маленькими в мире чашками размера В или самыми большими размера А.

Иван застонал. Он застонал. Откинувшись на спину, он издал такой звук, которого я прежде никогда не слышала, руки на моей талии расцепились, и он, согнув ладони, обхватил меня за бока, за талию, при этом его большие пальцы оказались на уровне моего пупка. Ладони неторопливо поднимались выше, переходя от гребня одного моего ребра к другому, до тех пор, пока перепонки между его указательными и большими пальцами не расположились под небольшими округлостями моей груди.

– Черт, – пробормотал он, все еще поддерживая меня руками. – Джесмин. – Быстро, быстро, быстро, наклонившись вперед, он опустил голову. Я поняла, что он делает, прежде чем он наклонился. Я могла бы отодвинуться… если бы была бы сумасшедшей.

Поэтому я не мешала ему. Я позволила ему склониться ко мне и втянуть в рот мой сосок и почти всю мою грудь вместе с бюстгальтером.

А потом я стала вращать бедрами, прижавшись к нему. Я двигалась и страстно терлась о него, так что его член скользил по моему клитору.

Одна из больших ладоней соскользнула с моей грудной клетки вниз на бедро и вернулась на ягодицу. Поглаживая, он сжал ее, почти полностью прикрыв. Он глухо застонал, и я потянулась ртом к его губам и зажала его верхнюю губу своими губами.

Рука под моей грудью пошевелилась, и Иван потянул вниз покрывавшую ее материю, сдергивая ее ниже, обнажая мою грудь. Меня.

Я втянула воздух, вспоминая… вспоминая…

– Прекрасно, черт возьми, как прекрасно, – прошептал он, в нерешительности приблизив губы к моей груди.

– Ты привык к…

– Замолчи, – тяжело дыша, проговорил он, потом снова припал к моему соску. На этот раз обнаженному.

Я вскрикнула. Застонала. Все, что я могла, это только выгнуться, не отпуская его губ, желая, чтобы он никогда не выпускал меня. Чтобы это продолжалось вечно.

И это продолжилось.

Спустив вниз другую чашку, он припал губами и к этому соску. Его рука целиком охватила мою ягодицу, пытаясь массировать ее пальцами, но…

– Эта негодная задница, – прошипел он. – Я так давно мечтал о ней, – заявил он. – Идеальная, идеальная…

Я добралась снизу до того, до чего не добралась сверху… Может быть, я не была красивой. Может быть, я не была сексуальной. Мне говорили достаточно гадостей всякий раз, когда я выходила в интернет. Но это гребаное тело, я истерла о него всю задницу и не стыдилась этого. Как не стыдилась своей незаметной груди. Но, по крайней мере, она была маленькой, упругой и еще не обвисшей.

Иван прильнул щекой к моей груди и потерся о нее, потом он повернул лицо так, что другая его щека прильнула к другой моей груди. Он уткнулся в нее носом. Водя щекой по моей груди из одной стороны в другую и царапая меня щетиной, он опустился ниже, к середине, и еще ниже, задев носом кружево и коснувшись изгиба моей груди. Его руки слегка отклонили меня назад, но он держал меня, и поэтому я выгнулась, зависнув между небом и землей. Потом щека сместилась к центру моего живота, его губы коснулись моего пупка, его волосы щекотали мои соски.

Каждый из них. Снова и снова, когда его губы и руки изучали мое тело.

Его язык, как стрела, вонзился мне в пупок. И все, чего мне хотелось, это отдать ему еще больше… Больше, больше, больше. Пожалуйста, пожалуйста.

– Иван, – почти проскулила я.

– Шшш, – прошептал он в ответ, скользя губами по моей груди, когда снова посадил меня к себе на колени, его губы не останавливались до тех пор, пока не достигли ямки у моей шеи. Эти длинные пальцы, которые я так хорошо знала, переместились на середину моей спины, а потом выше, и он потянул ими за мой бюстгальтер.

Я поцеловала его, и он поцеловал меня в ответ. Положив руки ему на плечи, я крепко схватилась за них. Мы двигались навстречу друг другу, его руки опускались ниже, стягивая шорты и трусики на бедра до тех пор, пока мне не пришлось сдернуть их вниз и сбросить со щиколоток.

Только тогда я поняла, что я – голая. Я стояла перед ним голая. Абсолютно, совершенно голая.

Но когда я бросила взгляд на его лицо, его прекрасные серо-голубые глаза были прикрыты, щеки порозовели, и он выглядел…

Иван сел и расстегнул рубашку, неумело сдергивая ее с плеч, словно он не привык раздеваться так быстро. А потом он встал, оставаясь на расстоянии сантиметров тридцати от меня, и знакомым движением расстегнул ремень и сдернул брюки и трусы к коленям и сбросил их.

И, черт побери.

Матерь божья.

Твою мать.

Господи Иисусе.

Раньше я видела Ивана одетым. Не в течение секунды, но в течение долгих минут. Часов. Я видела его.