Остров пропавших деревьев

Голос Дефне был лишен эмоций – ни гнева, ни горечи, ни обиды. Ее голос был твердым как сталь и таким же холодным.

В сердце Костаса тлело отчаяние. Он пытался что-то сказать, но слова потеряли смысл. Дефне даже не дала ему шанса. Ускорив шаг, она догнала шедшего впереди Дэвида.

Костас плелся сзади, глядя, как эти двое, взявшись за руки, дружно шагают нога в ногу. Возле уличного фонаря на углу Дэвид обернулся и помахал Костасу на прощание:

– Мы будем в таверне «Странствующий Хайям». Поспрашивай у прохожих и легко найдешь. Только не опаздывай! Видит Бог, нам всем не помешает хорошенько выпить после сегодняшнего дня!

Фиговое дерево

Дерево – это хранитель памяти. Сухожилия истории переплетаются под нашими корнями, прячутся в наших стволах: отголоски войн, которые никому не дано выиграть, кости пропавших без вести.

Вода, которую всасывают наши ветви, – это кровь земли, слезы жертв, типографская краска правды, требующей признания. Люди, особенно победители, создающие с пером в руках анналы истории, склонны скорее вычеркивать, нежели документировать. И нам, растениям, приходится собирать все несказанное и нежелательное. Подобно кошке, которая сворачивается клубком на своей любимой подушке, дерево обвивается корнями вокруг остатков правды.

Когда влюбленный в Кипр Лоренс Даррелл решил посадить в саду за домом кипарисы и воткнул в землю лопату, то обнаружил скелеты. Откуда ему было знать, что это в порядке вещей! Если где-нибудь на земле происходили или происходят гражданские войны либо межнациональные конфликты, то за ключами к разгадке следует обращаться к деревьям, ведь мы единственные, кто ведет молчаливый разговор с человеческими останками.

Бабочки и кости

Кипр, начало 2000-х годов

Таверна «Странствующий Хайям» оказалась самым обычным заведением без особых затей, с выложенными кафельной плиткой столешницами, пасторальными картинами маслом на стенах и большим выбором рыбы во льду. Костас пришел около семи тридцати, посмотрел на часы, не зная, рано он или поздно, так как ему не сказали, в какое время встретиться с остальными.

В таверне Костаса приветствовала элегантная, сильно накрашенная женщина лет семидесяти; ее платиновые волосы были уложены затейливым узлом.

– Ты, должно быть, Костас. – Женщина протянула руки, словно желая обнять нового гостя. – Меня зовут Мерджан. Я из Бейрута. Хотя живу здесь уже целую вечность. А потому считаю себя почетной киприоткой. Добро пожаловать, дорогой!

– Спасибо, – немного оторопев от столь горячего приема со стороны совершенно незнакомого человека, кивнул Костас.

– Нет, ты только посмотри на себя! – воскликнула Мерджан. – Ты прямо-таки стал настоящим англичанином, да? Тебе нужно проводить больше времени у нас, на Средиземном море. Возвращайся к своим корням. Дэвид говорил, ты покинул остров еще совсем молодым парнем. – Увидев написанное на лице Костаса удивление, Мерджан хихикнула. – Мне много чего рассказывают. Пошли, отведу тебя к твоим друзьям.

Хозяйка провела его к столику у окна в задней части зала. В таверне яблоку негде было упасть, посетители вели себя шумно и крайне оживленно. У Костаса по спине поползли мурашки. Он невольно вспомнил «Счастливую смоковницу». Сходство было слишком очевидным, чтобы не обращать внимания. Он не был в подобных местах со времени своего отъезда с острова, и у него вдруг возникло стойкое ощущение, будто он совершает предательство.

Оторвав взгляд от посетителей таверны, Костас сумел хорошенько рассмотреть столик, где его уже ждала компания из трех человек. На Дефне было бирюзовое платье, волны черных волос падали на плечи непокорными завитками. Она сменила серьги на жемчужные капли, которые отражали свет, покачиваясь у подбородка. Подойдя к столику, он слишком поздно понял, что уставился на Дефне и никого больше вокруг не видел.

– А вот и он! – воскликнул Дэвид и, поцеловав руку хозяйки таверны, добавил: – Спасибо, что доставила его в целости и сохранности.

– Нет проблем, дорогой. Теперь ваша очередь о нем позаботиться, – ответила Мерджан и, подмигнув, уплыла прочь.

Костас сел на свободный стул рядом с Дэвидом, оказавшись напротив какой-то женщины с очень высоким лбом; ее серые глаза под набрякшими веками прятались за очками в роговой оправе. Женщина представилась Марией Фернандой.

– Мы как раз болтали об эксгумациях. Твоя любимая тема. – Дэвид поднял рюмку ракы[20], явно не первую за вечер.

Остальные пили вино. Костас налил себе бокал. Вино пахло древесной корой, сладкими сливами, темной землей.

– Мария Фернанда приехала из Испании, – объяснила Дефне. – Она сыграла важную роль в документировании зверств эпохи гражданских войн.