Остров, которого нет

— Вот-вот, — злорадно заметил он. — Теперь вообще все как обычно. Нами всегда «ежики» управляли, а мы всегда их слушались, потому и сидим теперь в глубокой…

— Да ладно тебе, Вартан. — Костя добродушно похлопал его по плечу. — Вместе сидим, вместе и выбираться будем. Так оно проще. А Ежика всякими глупыми сравнениями не обижай.

— Да я и не собирался, наш Ежик тут вообще ни при чем. — Гнев Вартана, как всегда, испарился очень быстро, одевать свой рюкзак он начал первым и раньше всех был готов к продолжению пути.

Костя тоже взялся за рюкзак, но внезапно резко выпрямился. В руке его, будто сам собой, появился пистолет, ствол был направлен в лесную чащу, откуда к нам с треском сломанных ветвей и топотом приближалось нечто массивное и многоногое. Мы тоже выхватили оружие и теперь с тревогой ждали развязки. Только Ежик оставался совершенно спокоен. Он смотрел на нас с озадаченной улыбкой, не понимая, что же могло нас так взволновать. Кусты раздвинулись, пропуская поток существ, сбившихся в плотную массу, словно овечья отара. Ростом существа не превышали собаку среднего размера, но выглядели значительно массивней. Покрытые клочковатой бурой шерстью, пригнув к земле короткие морды с торчащими вверх клыками, они бежали ровной рысцой, не обращая на нас никакого внимания. Их было около четырех десятков, точнее сосчитать я не сумел. Прошло несколько секунд, и стадо скрылось. Еще некоторое время мы слышали топот и треск, а потом все кончилось.

— Свиньи, — с нервным смешком сказал Игорь. — Просто стадо диких свиней.

— Что-то не видел я никогда таких свиней, — возразил Костя. — Ты лапы у них разглядел? Это же именно лапы, а не копыта. И ушей я у них не заметил.

— Я вообще ничего не заметил, — признался Вартан. — Думал только о том, как бы они на нас не кинулись.

— Мне тоже вначале показалось, что это свиньи, — сказал я. — Только они действительно очень странные.

— Может, это тоже последствие болезни? — предположил Костя. — Мутации и прочее…

Я только пожал плечами. Человеческие болезни за редким исключением не передаются животным, и наоборот. Но здесь, на Территории, я был готов допустить все что угодно.

— А Ежик их совсем не испугался, — заметил Игорь. — Словно старых знакомых встретил.

— Ежик нам еще не один сюрприз преподнесет, я это чувствую, — сказал Костя, и тут я с ним был совершенно согласен.

Поднявшийся легкий ветерок постепенно разгонял утреннюю марь. Солнце уже поднялось выше вершин деревьев, и сквозь плотное сплетение верховых ветвей на землю пробились солнечные зайчики. На узкой прогалине мы вышли из тени и сразу ощутили жар солнечных лучей, необычный для этого времени года. С погодой нам просто везло. Прислонив ладонь ко лбу козырьком, я взглянул на светило и сбился с шага. Ноги мои мгновенно ослабли, в горле пересохло.

— Стойте! — сказал я. Вернее, попытался сказать. На самом деле из моего горла вырвался лишь какой-то нечленораздельный хрип. Тем не менее все меня услышали и поняли.

Вероятно, в тот момент я имел довольно жалкий вид, потому что был действительно невероятно потрясен.

— Солнце! — сказал я, тыча пальцем вверх. — Смотрите, это же вовсе не наше Солнце!..

* * *

Чужое это было солнце. Красный шар раза в полтора больше привычного светила висел над нашими головами, окрашивая в тревожные багровые тона траву и странные листья деревьев. Чужих деревьев, понял я в мгновенном озарении. Конечно же никакая мутация не могла настолько исказить генотип растений всего за десяток лет. Такие деревья на Земле просто не растут. Это была не Земля…

Чтобы прийти к тому же выводу, моим друзьям понадобилось намного больше времени. Умственные способности тут ни при чем. Меня не перестает поражать странное свойство человеческой психики, не позволяющее сделать и принять сразу единственно возможное заключение на основе совершенно очевидных фактов. Люди слишком часто отказываются верить даже в то, что видят собственными глазами. Им мешает эгоизм, или излишняя самонадеянность, или страх, которому они стыдятся поддаться, или тот же страх, с которым они не способны совладать.

Я тоже человек, отличный от других лишь немногим, поэтому точно так же, как все, подвержен страху. Но — несколько иначе. Телесный, животный ужас властен надо мной, как и над всеми остальными, но математический аппарат моего мозга всякий раз включается и работает автономно, не подчиняясь химии тела, хладнокровно просчитывая варианты возможного выхода из сложной ситуации. Иной раз на это требуются доли секунд. Потом начинается действие — реализация заданного алгоритма. Я понимаю, что алгоритм спасения будет сопутствовать мне отнюдь не всегда. Узнав на смертном одре диагноз болезни, я, вероятно, с точностью до секунды сумею подсчитать оставшийся мне жизненный срок, но это мне уже не поможет.

— Как такое может быть?! — наскакивал на меня Вартан, словно я был непосредственным виновником происходящего. — Это невозможно!