Остров, которого нет

Первое из скованных чудовищ вдруг запнулось и повалилось в траву, остановив движение всей цепочки. Ближайший из белоголовых шагнул к упавшему существу и нетерпеливо ткнул его стержнем. Однако падение, видимо, было вызвано не простой неловкостью. Существо попыталось подняться, но вновь бессильно опрокинулось на бок. Белоголовый обменялся с напарниками несколькими фразами и отстегнул упавшего от общей привязи. Потом схватил его за лапу и оттащил на пару метров в сторону. Последовал новый обмен короткими репликами. Белоголовый засмеялся и неторопливо поднял стержень, прицеливаясь им в неподвижное тело. Мне было совершенно ясно, что сейчас должно случиться, и, честно говоря, я не испытывал ни малейшего сочувствия к обессилевшему чудовищу. Мои инстинкты были на стороне людей, разум лишь беспристрастно суммировал факты, но в этот момент в события вмешался фактор, которого я не мог учесть.

С громким ревом, одинаково парализовавшим и нас, и чужаков, из кустов слева от меня выпрыгнуло чудовище. В длинном прыжке монстр сбил белоголового с ног, прокатился с ним в обнимку, в следующее мгновение оставил неподвижное тело и стремительно прыгнул на второго. Все это произошло настолько быстро, что белоголовые начали реагировать лишь после того, как двое из них были уже безнадежно мертвы. Тем не менее у чудовища не было шансов на победу. Из вскинутой палки белоголового вырвался сгусток пламени. Монстр бросился в сторону, но заряд или снаряд поразил его в бок. Монстр был еще жив, он попытался подняться и бессильно рухнул. Белоголовый снова прицелился, но добить противника не успел.

Почти над моей головой прозвучали гулкие хлопки. Они следовали с чрезвычайно короткими интервалами, словно автоматная очередь, и после каждого один из белоголовых безвольно складывался пополам и падал на землю. Спустя несколько секунд все было кончено. На поляну с пистолетом в руке выбежал Костя и помчался к беспомощно шевелившемуся на траве монстру. «Стой!» — хотел закричать я, но возглас мой умер не родившись, потому что только теперь я увидел, что перед нами вовсе не чудовище. Это был наш Ежик. Я не заметил, как произошла обратная метаморфоза. Да и не понял: была ли она вообще. Опершись на локоть, Ежик немного приподнялся и удивленно посмотрел на свой развороченный бок.

— Больно, — сказал он детским голосом.

Все время схватки скованные существа неподвижно просидели на земле в одинаковых склоненных позах, прикрыв головы лапами. Потом один из них приподнял голову, огляделся и осторожно вытянул конечность в сторону Ежика.

— Суи, — произнес он. Именно произнес! Этот звук не мог быть аналогом ни мяуканью, ни рычанью — ничем иным, кроме осмысленного слова. И, клянусь, интонация его была совершенно человеческой, что поразило меня настолько же сильно, как и все происшедшее до этой минуты.

Я выбрался из кустов одновременно с Вартаном и Костей, потрясенных ничуть не меньше меня.

— Суи, — снова сказало существо, и вслед за ним те же звуки повторил сидевший рядом:

— Суи!

— Суи! — проговорил следующий, а затем другой:

— Суи! Суи! …

* * *

Когда миновал шок, вызванный встречей с чудовищами и страшной гибелью Лечи, отряд успел удалиться от разрушенной деревни достаточно далеко, чтобы думать о возвращении. Но поглядывая на Джамала — единственного из них, кому посчастливилось стать обладателем драгоценного трофея, каждого бойца рано или поздно охватывала досада за излишнюю поспешность. Их миссии не было бы никакого ущерба, если бы Бессмертные потратили совсем немного времени для собственной выгоды. Никому из правоверных не возбранялось сделаться богатым. Ни Создатель, ни его пророк никогда не возводили бедность в достоинство. Конечно, жизнь воина сладка не только победой над врагом, но и ожиданием райских кущ, наполненных предназначенными лично для него прекрасными девственницами, но кто возразит против того, чтобы начать знакомиться с традициями рая еще в этом мире, девственницы которого также вполне достойны самого пристального внимания.

Эта досада рано или поздно обращалась на командира: именно он заставил их так спешить и не сделал даже попытки изловить в окрестном лесу две-три твари, чтобы выяснить, откуда здесь берутся изумруды. Ибрай все чаще ловил на себе неодобрительные взгляды то с одной, то с другой стороны, отлично понимая их смысл. Никто не заговорил с ним об этом напрямую ни во время марша, ни на стоянке. Отчасти потому, что все достаточно сильно устали, но также и по той причине, что закваска недовольства еще не достигла нужного градуса. Но Ибрай был опытным командиром и не собирался дожидаться, пока это случится и Ходжа увидит, что он не способен держать отряд в подчинении.