Остров Беринга

— Тем прискорбнее нам признать, что ни на 46, ни даже ни на 47 градусах оной землицы мы не встретили. Потому должен я напомнить вам о нашей следующей договоренности: не встретив землицы оной, повернуть к северу и возвратиться на поиски прохода между Азией и Америкой.

— Давно пора нам сделать это. — Капитан Чириков с неприязнью покосился на своего спутника.

— Я думать, карта верной быть, — на ломаном русском проговорил профессор. — А господа офицеры подвергать panique[22] и сомнения. Сведения оные дал мне мой брат, профессор Николя Делиль из самого Парижа, потому они есть наивернейшие. Однако счисление могло быть худо.

— Как это худо? — вскинулся Овцын. — Я сам его делал!

— Мarin![23] — скривился профессор. — Я не понимать, командор, почему ви посадить низший чин за наш высокий стол.

— Господин Овцын в прошлом офицер, начальник Обско-Енисейского отряда экспедиции, и мой адъютант, — раздувая ноздри, отчеканил Беринг. — А вы, профессор, не уполномочены обсуждать мои решения. Посадил — значит, право имеет!

Француз поджал губы, но промолчал.

— Я проверял счисление матроса Овцына и получил те же результаты, — сказал Ваксель. — Эта карта неверна. Даже и следов этой земли нет никаких — ни плавника, ни водорослей…

— Уверяю, земля Хуана де Гамы существует и быть ей здесь должно! Но вы, господа, можете поворачивать и оставить честь открытий другим, лучше смелым и славным!

— А какую сатисфакцию вы дадите, профессор, если земли все же не окажется? — наклоняя голову, спросил Чириков. — И мы зазря проболтаемся в море, не выполним указа государева и снова с пустыми руками возвратимся?

— Прошу вас, господа! — Беринг примиряюще поднял руки. — Мы отошли уже так далеко, что, пока позволяет погода, можем продвинуться еще на градус или два. Но не более! — Он строго поглядел на француза. — С этого момента задание по поиску прохода между Азией и Америкой попрошу считать первоочередным. Совещание окончено!

Чириков и де ла Кройер, явно сторонясь друг друга, вышли. Следом вышли остальные кроме Вакселя. Беринг рассеянно глянул на своего помощника, глядя в окно и потирая левую руку.

— Мозжит, — пожаловался он. — Все время мозжит.

— По-моему, нам не стоит больше искать эту землю, — осторожно сказал Ваксель. — Нет ее там. Море глубоко и ровно, нет даже птиц.

— Знаю, — командор тяжело опустился в кресло. — Но долг мой — ссоры в руководстве пресекать, пусть даже ценой промедления. Сколько их я уже вынес, этих ссор, один Господь ведает. Оттого и ползли мы к миссии нашей год от году, точно улитки. Тем и продержались, — уже раза четыре Сенат нас отозвать хотел по наветам ли, по скудомию — не знаю. А теперь должны мы результат нашей экспедиции представить. Хоть какой — но должны! Прими я сторону Чирикова и твою — не миновать нам доноса в случае неуспеха. А сколько их уже на меня за двадцать лет настрочили, знаешь ли? И будет ли он, успех? Нет, милый друг мой и соратник, хоть и лежит сердце мое к вашей правде, но поступить по-вашему я пока не могу. Потерпи. Денек-другой погоды не сделают, а там поворачивать повод будем иметь законный.

* * *

— Господин командор! Господин командор! — Лорка, не на шутку испуганный, еле дождался разрешения войти.

Беринг полулежал с закрытыми глазами, вяло шевелил рукой, точно царапая себе грудь. Вид у него был больной.

— Что тебе? Где Овцын?

— Отец… старший помощник Ваксель и матрос Овцын счисление делают. Условия плохие. Велели передать: «Святой Павел» сошел с фарватера. Палили из пушек трижды за ночь, но никак не отзывается.

— Передай мой приказ: до полудня «Святого Павла» в море искать, — устало сказал командор. — А после брать норд-ост курсом.

Уже выходя, Лорка увидел, что командор, охватив голову руками, шепчет:

— Sorg![24] Надо было мне тебя, Алексей, раньше послушать…

Но и до полудня, и до вечера «Святой Павел» не отозвался. С тяжелым сердцем разворачивались, — кто знает, свидятся ли еще? Моряки, впрочем, старались не унывать, вспоминали Шпанберга с Вальтоном: мол, тоже надолго разминулись, да все обошлось.

Море слегка улеглось, но оставалось мутным, смурным. Люди делали свою работу безо всякой охоты. О «Святом Павле», как сговорившись, никто не упоминал — как бы беды не накликать.

Дни потекли длинные и вязкие, точно смола. Даже неугомонный Стеллер приуныл. Тем не менее упрямый немец продолжал денно и нощно оставаться на палубе, изо всех сил вертя головой. На вопросы и уговоры вздергивал голову и цедил высокомерно:

— Землю американскую надлежит ученому первым изведать!

Матросы ухмылялись в бороды:

— Давай-давай! Еще на салинг залезь, оттуда лучше видать!

Когда Лорка услышал его крики, он вначале подумал, что это «Святой Павел», и пулей полетел с юта на нос. Следом высыпали остальные.

Стеллер нетерпеливо приплясывал, указывая рукой. На довольно дальнем расстоянии справа по ходу корабля на поверхности воды плавал какой-то черный предмет, над которым кружилось множество морских птиц всевозможных пород. Сердце у Лорки захолонуло: ему доводилось видеть, как кружат вороны над непогребенными телами…