Остромов, или Ученик чародея

Он не знал адресов Альтергейма, Дробинина, Велембовского, написал Мартынову на Ботанический сад — письмо вернулось, написал на адрес Остромова, но не отослал: в квартире наверняка другие люди, сообщат, где он… Под конец решился отправить письмо на улицу Красных Зорь, указав в обратном адресе «до востребования», — не было ни ответа, ни привета. Он сходил с ума. Девятиклассница, которой он пытался вдолбить литературу, с мая звала его вместе купаться, в октябре среди занятий полезла целоваться, он отшвырнул ее, выбежал. На другой день его избили трое ее одноклассников — она сказала, что Даня пытался изнасиловать ее. Неделю валялся со сломанным ребром, она скулила под окнами, передавала записки. Встав на ноги, он сказал отцу: хватит, я не могу здесь больше. Отец махнул рукой. Он на все теперь махнул рукой, запустил бороду, заговаривался. Валя проводил все дни у друга, они вместе строили самолетные модели.

Он шел под дождем на вокзал, в последний раз оглядывая кособокую Вятку, и впервые за весь этот год чувствовал себя человеком. Все-таки, хоть год и был мерзок и мог считаться как бы небывшим, — кое-чего он достиг. Написал сам для себя несколько очерков о матери и Крыме. Оставил их Вальке, дорастет — прочтет. Исследовал стихотворный ритм. Значительно продвинулся в медитации. Один раз ему даже показалось, что почти осуществилась экстериориация, — но пойди тут разбери, голодное головокружение или мистический опыт. Ничего. Теперь он нагонит — и по крайней мере все узнает.

Он не узнал почти ничего, и слава Богу. А мы расскажем, что же делать, такое наше занятие.

Глава шестнадцатая

1

— Я удивляюсь, — сказал Остромов, заложив ногу на ногу. — Скажите, вам говорит о чем-нибудь фамилия «Менжинский»?

Денисов положил перо и глянул на Остромова исподлобья.

— Говорит, — сказал он с угрозой.

— А фамилия Огранова? Вы знаете, вероятно, товарища Огранова?

— Лично не знаю, — с той же суровостью отозвался Денисов.

— Ах, вот как! Сочувствую. Это весьма интересный собеседник. И во время наших многочисленных, — подчеркнул он, — многочисленных бесед он не раз спрашивал меня о вещах, его интересующих.

— Вы беседовали с товарищем Ограновым? — переспросил Денисов, и Остромову померещилась в его голосе трещина, намек на подобострастие: магическое имя отмыкало сердца.

— Да, представьте себе, юноша, так же свободно, как с вами. Товарищ Огранов умеет ценить людей просвещенных и лойяльных. Мы говорили откровенно, и наши цели во многом оказались близки. Я даже смею рассматривать себя как исполнителя, ммм, как союзника, отчасти, быть может, как личного порученца товарища Огранова. Мы обсуждали вопросы того уровня, о котором я не могу распространиться, и он никогда не помещал меня для этой цели в дом предварительного заключения, а напротив того, просил сразу обращаться, если понадобится защита. Именно поэтому я просил бы как можно быстрее связать меня с товарищем Ограновым, чтобы я мог лично ему доложить о примененных ко мне методах…

— По какой надобности вы виделись с Ограновым? — спросил Денисов.

Ого, подумал Остромов, картинно морща лоб и держа паузу. Возможно, Огранов пал, чем черт не шутит, у них это быстро. Конечно, было бы в газетах, но возможно, падение только еще приуготовляется и я должен дать на него нечто, чего им недостает. Тут важно не переусердствовать с близостью.

— Товарищ Огранов интересовался моими историческими разысканиями, — наконец сформулировал он. — Взаимоотношениями декабристов и тайных обществ мартинического толка. Слово «декабристы» говорит вам о чем-нибудь? Декабристов есть улица.

Денисов знал, что декабристов есть улица, и вообще учился старательно, как все, кто дорвался до учебы в пятнадцать лет.

— Отвечайте на вопрос, — сказал он строго. — Встречи с товарищем Ограновым происходили по его вызову?

— Я думаю, вам проще спросить товарища Огранова, — предложил Остромов. — Это информация конфиденциальная или, иначе сказать, личная. Я не могу тут… чужие тайны… В общих же чертах могу сказать, что предложил товарищу Огранову определенное содействие, и предложение было принято.

— Содействие в какой именно области? — не отставал Денисов.

Остромов пожал плечами и закатил глаза, словно говоря: это не моя тайна.

— В любом случае, — сказал он, — я прошу дать мне возможность немедленно связаться, о чем товарищ Огранов просил меня лично.

— Не трудитесь, — сказал Денисов, — товарищ Огранов в курсе. Товарищ Огранов лично рекомендовал скорейший арест всех членов антисоветского кружка некоего Остромова-Куличенко-Уотсона во главе с самим организатором, опасным провокатором, желающим втереться в доверие соввласти. Так что вам звонить не потребуется.

Ого, подумал Остромов. Это не серебро и не Дабужская. Это одно из двух: либо они берут меня со всеми, чтобы никто не заподозрил провокации, и тогда это умно, очень умно. Либо же нет, нет, уберите немедленно, этого быть не может. Зачем бы они тогда затеяли всю игру и так далее.