Останься со мной навсегда

Он замолчал и провел рукой по своим густым черным волосам. Взгляд его темно-синих глаз был встревоженным и каким-то несчастным. Она внимательнее пригляделась к нему. Он почему-то нравился ей, наверное, потому что был на редкость привлекательной наружности. Его можно было бы назвать красивым, если бы не это выражение безысходной грусти, не сходящее с его лица. Вздохнув, она отвернулась к стене.

— Ты не узнаешь меня? — тихо спросил он, отпуская ее руки.

— Почему я должна тебя узнавать? — недоуменно проговорила она, снова поворачиваясь к мужчине.

— Я Габриэле.

— Очень приятно. — Она протянула ему руку. — А меня зовут Констанс.

— Тебя зовут не Констанс… — начал было незнакомец, но она не дала ему договорить.

— Послушай, если ты начинаешь свое знакомство с девушками с того, что говоришь им, как их зовут, ты, наверное, очень странный человек. Или ты считаешь это остроумным?

— Ты меня не помнишь?

— Нет. А разве я с тобой знакома?

Незнакомец не ответил.

— И вообще, если хочешь знать, ты мне нравишься, — продолжала она. — Ты красивый, только ты очень грустный. Я не люблю грустные лица. Я люблю, когда люди улыбаются. Он всегда улыбается мне.

— Он — это кто? — спросил незнакомец.

— Зачем тебе знать?

— Я хочу знать.

— Я не помню, как его зовут. Но даже если бы и помнила, все равно не сказала бы. Потому что это никого не должно касаться.

Мужчина долго молчал, словно о чем-то размышляя. Потом он протянул руку и положил ладонь на ее лоб. Она на секунду закрыла глаза — ей почему-то было приятно его прикосновение.

— У тебя больше не болит голова?

— Нет. А почему она должна у меня болеть?

— Она у тебя болела, и очень сильно. Ты кричала, но мы сначала не могли понять, почему ты кричишь. Когда мы это поняли, я приказал врачам ввести тебе большую дозу обезболивающего… От этого у тебя начались галлюцинации. Ты все время кого-то звала, но никогда не называла этого человека по имени. Ты просто кричала: «Где ты?!» Если ты скажешь мне, кто этот человек, я разыщу его для тебя, где бы он ни был.

— Я уже сказала тебе, что не знаю его имени. Я только знаю, что он всегда ждет меня возле фонтана.

Незнакомец убрал руку с ее лба и удивленно посмотрел на нее.

— Ты хочешь сказать, он назначил тебе встречу возле какого-то фонтана, а ты не смогла прийти?

— Нет, почему же — я пришла. Я только что была там. И он попросил меня запомнить это место, чтобы возвращаться туда еще.

— Это был бред, Вероника. — Он покачал головой. — Ты почти неделю пролежала в полубессознательном состоянии…

— Почему ты назвал меня чужим именем? — перебила его она.

— Я не называл тебя чужим именем. Я назвал тебя твоим именем. Тебя зовут Вероникой.

— Я — Констанс! Тебе это понятно?! — закричала она, рывком садясь в постели. — Я никогда в жизни не слышала ни о какой Веронике — и слышать о ней не хочу!

Мужчина долго молчал.

— Тебя зовут Вероникой, — наконец заговорил он. — Пожалуйста, поверь мне: ты Вероника, а не Констанс. Констанс — это твоя мама. Когда ты будешь готова выслушать меня, я объясню тебе все. Думаю, сейчас еще не время…

— Не время для чего?

— Для того, чтобы объяснить тебе кое-что очень важное, — ответил он. — Но если хочешь, я сделаю это сейчас. — Он подался вперед на стуле и положил руки на ее плечи, глядя ей в глаза. — Послушай меня внимательно, Вероника. Я никогда не любил твою маму, хотя она и написала в своем дневнике, что я ее любил. Но она была всерьез влюблена в меня и очень страдала, когда я ее бросил. Эти фантазии, наверное, помогали ей утешиться… Мы с ней встречались двадцать пять лет назад, и после этого я больше с ней не виделся и вообще позабыл о ней. Я даже не узнал ее, когда она приехала ко мне на прошлой неделе. Я не испытывал к ней совершенно никаких чувств — для меня она была теперь просто твоей матерью. А если она лежала в моей постели в то утро, так это ровно ничего не значит. Я понимаю, как сильно это должно было тебя потрясти, но поверь мне, Вероника: между мною и твоей матерью совершенно ничего не произошло в ту ночь. Я выпил снотворное и спал мертвым сном, когда она пришла ко мне, — я даже не знал, кого обнимаю…

— Послушай, меня совершенно не интересует, когда ты встречался и чем ты занимался с моей матерью, — нетерпеливо перебила она, стряхивая его руки со своих плеч. — И я не понимаю, почему ты отчитываешься в этом передо мной. Мне кажется, личная жизнь моей матери вообще не должна меня касаться.

Вздохнув, он откинулся на спинку стула. Потом устало провел ладонью по лицу и сказал, склоняясь над ней:

— Твоя мама приехала ко мне, чтобы рассказать о своем дневнике и объяснить, почему ты убежала. Поверь, Вероника: ни у нее, ни тем более у меня и в мыслях не было…

— Я уже просила тебя не называть меня чужим именем! — Она смерила его сердитым взглядом. — Я никакая не Вероника, а Констанс. Ты, должно быть, обознался. И вообще оставь меня в покое. Мне наскучили твои разговоры.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Да.

Она растянулась в постели — ею снова овладела сонливость. Он поднялся и направился к двери.