Останься со мной навсегда

Она решила, что не станет его будить, если он еще спит. Она разденется, заберется в их уютную постель и будет ждать, когда он проснется. Потом он почувствует ее близость и потянется к ней… И все снова будет так, как было.

Потому что счастье всегда возвращается на свои круги.

Ровно в восемь спальню огласил пронзительный звон будильника. Габриэле разомкнул веки и с удивлением посмотрел на женщину, спящую в его объятиях. Она спала, уткнувшись лицом в его шею, и ее пшенично-русые волосы щекотали его подбородок… Светлые волосы и бросились ему в глаза в первую очередь. Если бы не они, он бы поверил в то, что это был не сон и Вероника действительно вернулась к нему.

Но у Вероники волосы были темно-каштановыми и блестящими, они напоминали ему жидкий шоколад… Окончательно проснувшись, он понял, что к чему. Эта белокурая женщина, которую он обнимал во сне, была матерью Вероники — Констанс Эммонс.

Он разжал объятие и сел в постели. Будильник продолжал звонить, и его настойчивый звон в конце концов разбудил Констанс. Она вздрогнула, открыв глаза. При виде ее испуганного, виноватого лица у него отпало всякое желание упрекать ее за то, что она забралась в его постель, пока он спал.

Он протянул руку к тумбочке и нажал на кнопку будильника. Тот умолк. Констанс судорожно схватилась за край одеяла, спеша прикрыть свою наготу. Этот стыдливый жест вызвал у него жалость. Он успел заметить, что у нее все еще очень красивое, молодое тело. Он отметил это чисто машинально — вид ее обнаженного тела не вызывал в нем ровно никаких эмоций. Констанс Эммонс была для него теперь только матерью Вероники. Прошлое не стало ближе от того, что она спала сегодня ночью в его постели.

— Иди к себе, Констанс, — сказал он, вставая. — Я позвоню на кухню и прикажу, чтобы тебе подали завтрак в твою комнату. Потом можешь возвращаться сюда, и мы вместе будем обзванивать сыскные агентства. Думаю, детективы захотят узнать все подробности бегства твоей дочери, которые ты знаешь лучше, чем я.

Он мог бы спросить, с чего ей вдруг взбрело в голову залезать в его постель, но он и без того знал ответ. Эта женщина все еще любила его — должно быть, ей захотелось полежать рядом с ним и вспомнить былые времена. Он не так уж и сердился на нее за это, а был просто разочарован тем, что его сон оказался всего лишь сном.

В любом случае сегодня у них было очень много дел, и было бы глупо тратить время на обсуждение этого ничего не значащего эпизода.

Констанс не пошевелилась, пока он не повернулся к ней спиной, взявшись за трубку внутреннего телефона. Как только он отвернулся, она спрыгнула с постели и поспешно вышла из комнаты. Разговаривая с Луизой, он слышал ее торопливые шаги.

Он попросил Луизу подать легкий завтрак в розовую комнату для гостей, а ему — черный кофе, после чего отправился в ванную. Когда он, побрившись и почистив зубы, вернулся в спальню, на мраморном столике возле кровати уже стоял поднос с заказанным им кофе. На подносе почему-то было две чашки, и принесла кофе Луиза собственной персоной. И то, и другое несколько удивило его. Во-первых, он просил Луизу подать его гостье кофе в ее комнату, а во-вторых, Луиза никогда не поднималась наверх сама, а всегда посылала горничную.

— Я просто хотела узнать, как она себя чувствует, — извиняющимся тоном проговорила Луиза в ответ на его удивленный взгляд. — У нее был больной вид… Она просила не тревожить вас, но вы сами позвонили вниз и приказали принести вам кофе, вот я и решила заодно узнать…

— Она? О ком ты говоришь, Луиза?

Он все еще ничего не понимал — а может, не хотел понимать…

— Я говорю о Веронике. Разве она не поднималась к вам? — недоуменно спросила Луиза.

Габриэле затаил дыхание. То, о чем он подумал сейчас, было слишком чудовищно, и он поспешил отогнать от себя эту мысль… Нет, нет, не может быть. Вероника не могла появиться здесь сегодня утром. Когда угодно, только не сегодня утром.

— Ты… ты хочешь сказать, что видела ее? — с запинкой выговорил он — и не узнал звука собственного голоса. — Но когда, Луиза? Когда она приходила?

— Около половины восьмого, — ответила ему кухарка. — Она сказала, что сразу же поднимется к вам. Я была уверена, что она уже давно здесь…

С порога спальни донесся приглушенный стон. В дверях стояла Констанс. Она уже успела одеться — на ней было ее воздушное зеленое платье. Лицо ее было белее мела. По всей видимости, она слышала последние слова Луизы.

Он и Констанс обменялись долгим взглядом. Оба поняли, что произошло. И то, что произошло, было слишком ужасным, чтобы они нашли в себе силы говорить об этом вслух.

Констанс разрыдалась, прижавшись спиной к дверному косяку. Ее рыдания вывели Габриэле из оцепенения.

— Она не могла уйти далеко! — закричал он, срываясь с места. — Она должна быть где-то поблизости! Я ее найду!