Останься со мной

Какого бы ответа он ни ожидал, видимо, он его получил. Его палец обогнул мою грудь, и в горле у меня пересохло. Господи ты боже мой, что мы творим?

– Забудь о сне, – проговорил Джекс, снова касаясь губами моего горла. – Мне даже нравится, что ты не умеешь им наслаждаться.

– Правда?

Его палец поднялся на пару сантиметров, и я прикусила губу.

– Да. Мне нравится, когда ты просыпаешься.

Я не знала, что на это сказать. Мои ресницы медленно, но верно опускались, а сердце набирало темп. По телу разливалось тепло, которое снимало напряжение затекших мышц и в то же время заставляло напрягать совсем другие мышцы.

– Ты знаешь, что происходит. – Услышав это, я снова открыла глаза. Сердце стучало в груди. – Прошу, скажи мне, что ты это понимаешь.

– Да, – прошептала я, а затем сказала: – Нет.

– Да и нет? – Его голос стал более хриплым, более чувственным. Начавшееся в груди покалывание распространилось сначала на живот, а затем и ниже, гораздо ниже. – Может, объяснишь?

– Почему? – только и спросила я.

Его губы скользнули по моей шее.

– Что почему?

Слова не складывались в предложения. Меня никто и никогда так не касался, и прикосновение было еще ощутимым, но вызывало целый ураган чувств.

– Почему это происходит?

– Потому что я так хочу. – Он снова провел мне по груди большим пальцем.

Это был не ответ.

– Но почему?

– Я ведь уже говорил. – Джекс прижался губами к артерии у меня на шее, и я ахнула. Затем он поднял голову, подпер ее рукой и пронзительно взглянул на меня. – По той же причине, по которой я завтра веду тебя на ужин.

Я смотрела ему прямо в глаза. Сердце стучало так громко, словно билось о жестяной барабан. Его чертов палец снова двигался по моей груди, вызывая очередную волну дрожи.

– Ты мне нравишься, Калла, – почти шепотом сказал парень.

Следующий вопрос я скорректировала.

– Но как?

Джекс недоуменно моргнул.

Замена всего одного слова показалась жалкой даже мне, но я и правда никак не могла взять это в толк. Половина моего лица была хороша. Половина – нет. Он даже не видел мое тело, а сам был из тех парней, о которых рассказываешь и маме, и папе, и всем знакомым. Я сомневалась даже, что он достаточно долго меня знает, чтобы составить представление о моей личности или – поверить не могу, что я вообще об этом подумала, – отыскать во мне какую-нибудь внутреннюю красоту.

– Что? – прищурившись спросил он.

Я вспыхнула от стыда.

– Понимаешь, я реалистка. Уже довольно давно. Иначе жить не получается. То, что я тебе нравлюсь, что ты хочешь пойти со мной на свидание и заняться…

– Очень интересными вещами, – подсказал парень.

– Да, именно ими. – Я покраснела.

– Ужасными вещами, из-за которых ты почувствуешь себя лучше некуда, – продолжил Джекс, и эти слова, сказанные совершенно особенным тоном, возбудили меня до предела. – Вот чем я хочу с тобой заняться.

– Ладно, – выдохнула я. – Я поняла.

Один уголок его рта чуть приподнялся.

– Отлично.

– Но тут что-то не сходится, – настаивала я, сжимая одеяло руками. – Ты хорош собой, а…

– Хм, спасибо.

Я проигнорировала его замечание и попыталась проигнорировать его руку, которая почти лежала на моей левой груди. Мне не хотелось думать об этом, потому что мне казалось, что, не будь я прикрыта, он бы ни за что не стал заниматься тем, чем занимался сейчас. Я глубоко вздохнула.

– А я не хороша собой. Я не…

Слова кончились, потому что Джекс наклонил голову и коснулся губами моих губ.

– Мы об этом уже говорили, – сказал он, оторвавшись от меня. – И я сказал, что не целую девушек, которых не считаю привлекательными.

– Но ты сказал, что поцелуй был не настоящий.

– Верно. Зато вот этот настоящий.

И Джекс поцеловал меня. По-настоящему. Он прижался губами к моему рту, провел по нему своими губами, словно изучая форму и мягкость моих. Пальцы мои разжались, выпустив одеяло, и я уперлась руками ему в грудь, чуть пониже шеи, чтобы оттолкнуть. На ощупь его кожа была горячей, упругой, немного грубой – словом, другой. Но прежде чем я успела исследовать ее, парень поймал зубами мою нижнюю губу и легонько прикусил ее. Я ахнула от неожиданности и взметнувшей бури эмоций. Воспользовавшись этим, Джекс уже не остановился, проникая языком мне в рот – и я и думать забыла о том, чтобы его оттолкнуть.

Поцелуй… был влажным, глубоким. И это было не хорошо или приятно. Это было грандиозно, прямо как пишут в любовных романах. Джекс пробовал меня на вкус. Другими словами этот поцелуй описать было невозможно. Он чуть наклонил голову и коснулся своим языком моего. Затем провел языком по моему небу и заставил меня надрывно застонать.

Услышав мой стон, он отстранился и сказал:

– Мне нравится этот звук. Черт. Я от него в восторге.

Глаза у меня были закрыты, губы покалывало.

– Я… Я даже не подозревала, что можно так целоваться.

– Проклятье, – прорычал Джекс.