Останься со мной!

Где-то грохнуло, взметнулось рыжее пламя, повалил черный дым. А затем слева, справа, сзади – со всех сторон появились спецназовцы в натянутых на лица черных трикотажных масках с прорезями для глаз.

Володя, поняла я в ту секунду, когда спина моя соприкоснулась с бетоном. Он все-таки успел.

Хорошо…

Я моргнула.

Снова увидела перед глазами лицо Олега – только на этот раз не улыбающееся – жесткое, сосредоточенное, с капельками пота на широком лбу.

Я невольно потянулась, чтобы стереть эти капли, хотела сказать что-то, но тут затылок мой встретился с полом.

Я потеряла сознание.

В забытьи я пробыла, наверное, всего несколько минут. Открыв глаза, я поняла, что нахожусь чуть в стороне от того места, где упала. Мне хорошо была видна часть порта, где происходила перестрелка, причал, возле которого стоял подготовленный сухогруз, мечущиеся по бетонному молу люди. Однако сама я была надежно заслонена какой-то железобетонной колонной, за которую меня отволокли. Чьи-то сильные руки сжимали меня, встряхивали, осторожно хлопали по щекам. Чей-то знакомый голос, болью отдававшийся в груди, окликал меня, стараясь перекрыть стрекот выстрелов и выкрики:

– Алина! Алина, очнись! Посмотри на меня!

Я подняла взгляд – надо мной нависало лицо Олега. Олега, которого здесь никак не должно было быть.

Если только…

Я вдруг поняла, что он одет так же, как люди из охраны эмира – в камуфляжную форму. И голова его точно так же обмотана была арафаткой. В первые секунды я подумала было, что Олег – один из приспешников Гюлара, и у меня внутри все болезненно сжалось.

Нет, нет, это полный бред!

Радевич никак не мог быть одной из шестерок эмира, человеком из его охраны. Он ведь спас мне жизнь, бросился на меня в ту секунду, когда должны были прозвучать выстрелы, повалил на пол, закрыл собой…

– Как… как ты здесь оказался? – спросила я.

– Поехал за тобой, – дернул плечом он.

– Этого не может быть, – помотала головой я.

Мне вспомнилось утреннее шоссе, по которому я гнала на скутере. Слежки за мной не было, это я могла сказать наверняка!

– Нетрудно было догадаться, куда ты направишься, – пояснил он. – И я поехал следом, пробрался на виллу Гюлара, оценил обстановку, вырубил одного из охранников и переоделся в его форму. Господин эмир слишком много внимания уделяет показушности: эти арафатки, может, и выглядят эффектно, зато спрятаться под ними может кто угодно.

Я вглядывалась в его лицо – напряженное и в то же время какое-то веселое, счастливое…

Бой еще не завершился, и Олег как будто бы весь светился от того, что успел выполнить самое важное – прикрыть меня и оттащить с линии огня. Я протянула руку, стерла с его щеки темную полосу какой-то гари. И он чуть повернул голову и прикоснулся горячими губами к кончикам моих пальцев.

– Почему ты поехал за мной? – спросила я, и мой тихий голос почти потонул в грохоте выстрелов. – Думал, я снова тебя обманываю? Хотел проследить, чтобы я привела тебя к моим «хозяевам»?

Он коротко усмехнулся и мотнул головой:

– Нет… – произнес он. – Нет. Я тебе верю.

Ох, черт возьми, в нашем случае это звучало куда как важнее, чем «я тебя люблю»!

Из моего горла вырвался полувсхлип-полустон, я подалась к нему, обхватила руками за шею, спрятала лицо у него на груди, вдыхая такой знакомый, такой родной запах его тела, чувствуя, как он целует мои волосы, лоб, виски, как шепчет:

– Я верю тебе, верю… Я с тобой. Я никогда тебя не отпущу…

Операция по захвату заняла всего несколько минут.

Мне трудно было сориентироваться во времени. Когда я смогла, наконец, оторваться от Олега и поднять голову, все почти уже было кончено. Густо пахло гарью и кровью, валялись на земле подстреленные бойцы – люди эмира и спецназовцы, присланные Володей.

Консула Саенко повалили лицом в бетон, он выдирался, изрыгая проклятия, но чье-то тяжелое колено надавливало ему между лопаток, прижимая к земле.

А потом я увидела, как Фарух Гюлар, или эмир, в сопровождении двух оставшихся в живых телохранителей поспешно поднимается на борт сухогруза.

Я вскрикнула, хотела обратить на это внимание Радевича, он оценил ситуацию еще быстрее меня и уже рванулся вперед.

Однако кто-то из группы захвата успел первым.

Вперед метнулся один из бойцов, в такой же, как и у других, камуфляжной форме и трикотажной шапочке с прорезями для глаз. Он вскинул оружие, прицеливаясь в эмира. И в ту же секунду один из поверженных телохранителей Гюлара, хрипя, приподнялся над полом, нашаривая оружие.

– Пригнись, – отчаянно выкрикнула я, пытаясь предупредить целившегося в эмира спецназовца.

Но не успела.

Выстрелы грянули почти одновременно, с разницей в несколько секунд. Я увидела, как голова забавного усача, оказавшегося самым опасным международным преступником нашего времени, на моих глазах треснула, как арбуз, вспенилась кровью, мгновенно залившей лицо и белую рубашку. Эмир взмахнул руками, накренился и вниз головой полетел со сходней в воду.

Тяжелый удар, выплеснувшаяся на цементный пирс вода, темно-красное пятно у причала…