Останься со мной!

– Я, наверное, каждый день ожидал, что случится что-нибудь, что объяснит все происходящее самым прозаическим образом. А после исчезновения БУКа все стало на свои места.

– Олег… – Я протянула руку, осторожно дотрагиваясь до его пальцев.

Мне хотелось сказать ему, что не все было притворством, что необходимость лгать ему мучила и изводила меня А возможность того, что он действительно окажется виновен, ни на одну секунду не давала покоя.

Но Олег стряхнул мою руку со своей ладони едва ли не с отвращением.

Я откашлялась – горло все еще немилосердно саднило, и заговорила:

– Ты же понимаешь, что потеря памяти могла захватить и последние несколько минут перед уколом. Я этого не делала. Подумай сам, мы же договорились держаться друг от друга подальше, чтобы не вызвать подозрений в нашей связи. Я весь вечер была на виду: то с Саенко, то с Завьяловым, то с Гюларом, то с женой посла и этой благотворительницей… как бишь ее там. Я пела перед зрителями – алиби у меня железное, если тебе вдруг придет в голову его проверить. А сделать укол мог кто угодно, на приеме было около сотни человек, плюс персонал, обслуга, охрана… Мне кажется, начинать нужно не с этого.

– С чего же? – скептически спросил Олег.

Вероятно, ему все еще трудно было представить меня в виде ловкого стратега и тактика, а не в роли пафосно-романтичной эстрадной звезды.

– С твоего заместителя Ромашова, – твердо сказала я, глядя ему прямо в глаза.

Подбородок его отяжелел, резче обозначились скулы, но Олег ничего не ответил.

Я поняла, что он и сам думал об этом, но, должно быть, старался заглушить эти мысли. Я не знала, сколько именно лет проработал он с Ромашовым, но могла предположить, что, вероятно, достаточно долго, чтобы сделать этого человека своим заместителем, правой рукой, чтобы доверять ему полностью. Однако закрывать глаза на то, что Ромашов был вместе с ним в тот момент, когда БУК был вывезен с базы, Радевич не мог. И возможность того, что чем-то накачали их обоих, была ничтожно мала.

Олег еще несколько секунд молча смотрел вдаль – туда, где плавились золотом на горячем солнце синие волны, затем поднялся на ноги и протянул мне руку:

– Пошли!

Я поднялась на ноги вслед за ним и невольно скривилась: оказывается, я довольно сильно рассадила босую ступню, когда пыталась убежать от Радевича по бетонному молу. Нужно было подобрать мои туфли и… еще кое-что.

– Олег, – окликнула его я.

Радевич, уже преодолевший две ступеньки лестницы, обернулся.

– Олег, нужно подобрать мой «вальтер».

Я увидела, как он мгновенно напрягся от моих слов, и тут же продолжила:

– Я понимаю, что ты мне не доверяешь. Но если с этой минуты мы будем действовать сообща, мы оба должны быть вооружены. Я могла бы пообещать тебе, что не применю оружие против тебя, однако ты мне все равно не поверишь. Поэтому… поэтому просто пойми, что это необходимый риск.

Он кивнул, нагнулся, поднырнул под перила лестницы, выбрался на крутой каменистый склон, сполз по нему чуть ниже и подцепил пальцами застрявший на травянистой кочке почти над самой водой пистолет. Затем выбрался обратно и протянул оружие мне. Я выдержала его взгляд, принимая от него оружие. Сумочки у меня больше не было, поэтому пришлось держать пистолет в руках, пока мы взбирались по лестнице наверх – туда, где оставили автомобиль.

Машина раскалилась под солнцем, дышать в салоне было нечем, в пронизанном жаркими солнечными лучами воздухе медленно кружились, оседая, пылинки.

– Кто знает, где ты находишься? – спросила я, прежде чем он успел завести мотор.

– Никто, – мотнул он головой. – Я отпустил охрану, как только узнал, что произошло на базе.

– А об исчезновении БУКа?

– Никто, – снова повторил он. – Вернее, на базе знают, что БУК увезли, но утром, когда я там был, я постарался ничем не выдать, что не контролирую ситуацию. И выяснял все очень осторожно.

– Ясно. А эта машина?..

– Взял в прокате.

– На свое имя?

– Разумеется, нет. – Он раздраженно посмотрел на меня, словно хотел прочитать отповедь: мол, не только я проходила специальное обучение.

С этой минуты мы с Олегом переходили на нелегальное положение, в самый ближайший момент на нас будет объявлена охота. И я не могла допустить, чтобы мы провалились из-за какой-нибудь нелепой случайности, неучтенной ошибки.

– Платил кредиткой?

– Наличными.

– Хорошо… К тебе домой возвращаться нам нельзя, ко мне в отель – тоже. Разумеется, твое исчезновение очень скоро заметят. Как и мое.

Была, правда, у меня смутная надежда, что Володя даст мне небольшую фору, не забьет тревогу сразу, когда поймет, что я исчезла с радаров.

– Нам остается рассчитывать на то, что до момента официальной передачи БУКа турецким властям ни ты, ни я не будем объявлены в розыск. Наша задача – до тех пор найти БУК и вернуть его на место.

Олег внимательно слушал меня, потом заговорил негромко:

– Поправь меня, если я ошибаюсь: мне кажется, ты рискуешь очень многим, вот так полностью обрывая контакты с твоим куратором. Почему?

Его цепкие темные глаза смотрели, казалось, прямо мне в душу. В груди что-то дрогнуло, тоненько и болезненно, я и дернула плечами: