Останься со мной

— Где? — я снова подскакиваю к ней, — Эльвира, да скажи ты толком, где болит.

— Живот…

Опять стонет. Так громко и отчаянно, что меня холодный пот пробивает.

— Потерпи. Сейчас врачи приедут. Помогут. Чуть-чуть потерпи! — я бегу на кухню за водой. Наливаю, звеня стаканом по металлическому крану. Приношу ей, но она выбивает его из моих рук. Брызги воды и осколков летят во все стороны.

— Все из-за тебя! — срывается на визг, а я в ужасе пячусь, потому что руки у нее в крови. Откуда кровь?

Опускаю безумный взгляд на бежевую узкую юбку и замечаю алые капли на подоле.

— Что это? — сиплю и тут же зажимаю рот рукой.

— Ты…ты… — она задыхается от хрипов, — я же беременная.

Меня простреливает до самого пупка. Я ведь поверила Барханову, когда он сказал, что все это неправда. Поверила! Приняла за чистую монету. А выходит…

— Не шевелись. Сейчас врач приедет, — в панике прижимаю ладони к пылающим щекам, — поможет.

— Что ты наделала? — набрасывается на меня с удвоенной силой, — что ты дрянь, наделала?!

— Я…ничего.

— Смотри! — показывает окровавленные ладони. Протягивает их ко мне, чтобы было лучше видно, — Это все ты!

— Нет, — я мотаю головой и пячусь.

На этом моменте нас и застает Барханов.

Он входит в дом так неожиданно, что мы обе замолкаем. Хмурый, собранный, губы зажаты в тонкую линию, выражение глаз не разобрать — сплошной лед с бетоном.

— Что происходит?

Я не могу говорить, хватаю воздух ртом, но не могу произнести ни слова, зато Эльвира зло выкрикивает:

— Она меня с лестницы столкнула!

Барханов переводит взгляд на меня. В них немой вопрос и ни одной эмоции.

— Что?! Нет! Не толкала.

— Толкнула! Толкнула!

— Да нет же!

— Заткнулись обе! — прогремел он.

Эльвира снова стонет:

— Мне так больно, — смотрит на свои трясущиеся, окровавленные руки, — смотри, что случилось. Из-за нее. Она убила нашего ребенка! Убийца!

— Я не толкала, — шепчу дрожащими губами, — мы ругались, я замахнулась, но и пальцем не притронулась. Она каблуком зацепилась…она…сама…

У меня больше нет сил говорить. Я зажимаю себе рот рукой и давлюсь рыданиями.

Боже, что я опять натворила.

— Идем, — Демид скидывает пиджак прямо на пол, подхватывает Эльвиру на руки и несет к выходу. Она ревет, уткнувшись носом ему в грудь, цепляется за его рубашку, оставляя на белоснежной ткани красные следы. А я стою и беспомощно смотрю им вслед.

На пороге Барханов оборачивается:

— Сиди здесь. Никуда не выходи. Поняла? Сиди здесь!

Я истошно киваю, а когда дверь за ними закрывается, буквально стекаю на пол и уже не сдерживаясь, рыдаю в голос.

В голове гремят ее слова «Она убила нашего ребенка! Убийца. Убийца!». Чувство вины вспарывает по живому, не позволяя нормально дышать. Я не думала, что так все обернется! Я не хотела этого!

Глава 21

Глава 21

Меня угнетает ее смирение.

Нет, это все тот же больной на всю голову Ёжик. Ураган, вулкан, цунами в одном флаконе, косячница, каких свет не видывал. Лера смирилась лишь с тем, что «не дотягивает». Приняла это и закрыла дверь.

Я привык ко всему относится жестко, подгонять под высокую планку и требовать соответствия. Это мой стиль жизни. Мое кредо. И тогда, три года назад, мне казалось правильным ткнуть ее носом в несовершенство, осадить, посадить на цепь, чтобы знала, свое место. Я не хотел тратить время на то, чтобы что-то ей объяснять, воспитывать, учить. Мне нужна была готовая «идеальная» женщина с мозгами, без загонов, такая, чтобы можно было вывести в свет и при этом не путалась под ногами. Поэтому я выбрал Эльвиру. Она соответствовала. Пусть в душе не было отклика, но тогда мне казалось это не важным, потому что остальные «ключевые» пункты выполнены.

И только сейчас, спустя несколько лет, до меня начал доходить смысл фразы «отношения — это работа». Что «идеальное готовое» совсем не обязательно будет именно тем, что нужно для жизни. И что порой надо приложить усилия, чтобы построить что-то по-настоящему значимое.

Лерка бы откликнулась, вложи я тогда в нас чуть больше сил и чуть меньше требований. Ведь на самом дуле она совсем не дура и не лентяйка, и не конченная оторва, которая ничем кроме гулянок не интересуется. Она на месте не стоит, не стагнирует. Наоборот, движется вперед.

Я как про Макса узнал, у меня полностью тормоза сорвало и всю ее подноготную опять поднял. От и до. Жадно вчитывался к каждую деталь, все больше убеждаясь, что недооценил.

Родила и при этом универ закончила. Работает. Ходит на курсы иностранного языка, в свободное время рисует и бегает по утрам. Блог у нее хороший — занимается она им активно и с душой. Нормальная, активная девчонка, с интересами, целями и любовью к жизни.

А я просмотрел все это. Встретил студентку третьекурсницу — живую и непосредственную, и ждал от нее поведения взрослой солидной женщины. А раз она не была такой, то считал себя в праве указывать, ставить на место, запрещать.