Особый отдел и тринадцатый опыт

Не составляло особого труда догадаться, для чего понадобилось это маленькое представление, и Людочка мысленно поблагодарила Цимбаларя за добрый совет.

Какое-то время за столиком сохранялась некоторая неловкость, но постепенно беседа вернулась в прежнее русло.

— Не обижайтесь, но у меня есть ещё одна просьба. — Желваков попытался скорчить умильную физиономию, но это у него плохо получилось.

— Опять куда-то съездить? — Людочка надула губки.

— Нет, нет! Я, видите ли, в Петербурге совсем недавно и ещё не успел обзавестись необходимыми знакомствами. Встреча с вами — это просто дар божий. Есть дела, которых приличные люди не должны касаться. Вы, конечно, понимаете, что именно я имею в виду… Возможно, вам известен человек, который берётся за выполнение всяких деликатных поручений, связанных с определённым риском. Это должен быть крепкий мужчина без комплексов, умеющий постоять за себя и других.

— Есть такой, — сказала Людочка, сразу представив себе Цимбаларя. — Человек, соответствующий вашему описанию, раньше состоял в телохранителях одного папиного знакомого. А теперь остался на бобах.

— Почему, если не секрет?

— Папин знакомый скончался… Успокойтесь, речь не идёт о насильственной смерти. Его погубили излишества. Подавился клешнёй омара. А поскольку дело происходило за городом, спасти его не удалось.

— Вы сами ему доверяете?

— Более или менее. Что касается рекомендаций, то они самые положительные.

— Как бы мне с ним встретиться?

— Когда?

— Сейчас скажу… — Желваков задумался. — Завтра после обеда. Часа в два.

— Хорошо, — кивнула Людочка. — Снова на этом месте?

— Конечно. Для меня оно самое счастливое… Надеюсь, что время и место встречи устроят вашего знакомого.

— Мне он не посмеет отказать. Но, учтите, за свои услуги он берёт довольно высокие гонорары.

— Полагаю, мы договоримся… Каковы ваши планы на вечер?

— К сожалению, вынуждена покинуть вас. Через полчаса меня ждут в Доме моделей на примерку. Пора готовить гардероб к осеннему сезону.

Желваков потянулся губами к Людочкиной руке, теребившей уголок салфетки, но девушка была начеку, И он неловко ткнулся носом в мокрую крышку столика.

Пустив по следу удаляющегося Желвакова Ваню, сыщики собрались в уютной беседке, расположенной так, что из неё просматривались все подходы к кафе, за несколько последних дней ставшему чем-то вроде неизменного места конспиративных встреч. Кроме того, из беседки можно было любоваться речкой Таракановкой, а при желании даже плевать в её мутные, стоячие воды.

— Ну давай же скорее! — Цимбаларь взмолился с такой страстью, словно бы требовал от девушки чего-то совсем иного. — Мочи нет!

Заставив мужчин отвернуться, Людочка извлекла из-под одежды письмо, хранившее ароматы её молодого тела.

— Ну и гусь этот Желваков, — сказал Кондаков, аккуратно вскрывая конверт перочинным ножиком. — О любви разорялся, а сам бессовестно подставил тебя.

— В его понимании я ничем не рисковала, поскольку не успела отметиться ни в одной милицейской картотеке. — Людочке пришлось вступиться за своего кавалера.

— При чём здесь картотеки! С такой внешностью тебя можно вычислить в два счёта. Об этом он подумал?

Внутри первого конверта оказался второй, на котором печатными буквами, явно через трафарет, было написано: «Срочно! Конфиденциально! Городским властям и компетентным органам».

— Хорошо ещё, что не президенту, — хмыкнул Кондаков, рассматривая конверт на свет.

Не обнаружив внутри ни миниатюрного взрывного устройства, ни штаммов смертоносного вируса, ни каких-либо других подозрительных предметов, он вскрыл и этот конверт. Добычей опергруппы стали несколько листков стандартной почтовой бумаги, текст на которых был исполнен по той же методике — посредством трафарета и синего фломастера.

Не дожидаясь понуждения, Кондаков приступил к чтению, по своему обыкновению запинаясь на каждом слове и путая ударения:

— «Ваша преступная халатность, заключающаяся в игнорировании моих требований, привела к трагедии. Не встречая понимания со стороны властей, я вынужден был пойти на крайние меры. Речь идёт о взрыве в фарватере Невы. Погибли люди. Городскому хозяйству нанесён ущерб, значительно превышающий сумму, которую я требую. Времени для размышления больше не остаётся. В случае, если мои условия принимаются, в колонке частных сообщений газеты „Невский курьер“ должен быть помещён следующий текст: „Безусловно согласен“. Подпись любая, но лучше что-нибудь из римской мифологии. Спустя сутки после опубликования сообщения поместите в камеру хранения Финляндского вокзала чемодан, содержащий пятьсот тысяч… — Кондаков прервал чтение. — Это уже любопытно! Посмотрите-ка сюда.

На листке, предъявленном для осмотра, печатная цифра 500 000 была от руки исправлена на 1 000 000.

— Это я виновата, — призналась Людочка. — Взвинтила цену. Он сбегал в туалет и там внёс в письмо коррективы.

— Зато теперь мы абсолютно уверены, что Желваков истинный автор письма, а не очередной посредник, — сказал Цимбаларь.

Тем временем Кондаков продолжил чтение: