Особый отдел и тринадцатый опыт

Харьковский вокзал был способен произвести впечатление на кого угодно, даже на искушённых москвичей: грандиозные размеры, величественная архитектура, мраморные полы, исправно действующие башенные часы. И хоть одна половина здания находилась на ремонте (говорят, чуть ли не со времён провозглашения независимости), другая исправно функционировала, предоставляя бывшим и будущим пассажирам весь спектр услуг, предусмотренных железнодорожным уставом. Пояснительные надписи на чистой украинской мове поддавались чтению, пусть и с некоторым усилием.

Людочка отослала в адрес Кондакова телеграмму с условным текстом и, держа Ваню за руку, вышла на привокзальную площадь. К ней примыкал сквер, в дальнем конце которого били фонтаны, всё время менявшие высоту и направление струй. Возможно, в завуалированной форме они олицетворяли собой внешнюю политику молодого государства.

Вокруг сквера на лошадях катались дети. Каждая цветочная клумба напоминала собой праздничный торт, и строгие охранники не позволяли прохожим похищать с них астры, бархатцы и анютины глазки. Наглые раскормленные голуби садились едва ли не на голову.

Везде говорили, пели, ругались, просили милостыню и рекламировали свой товар исключительно по-русски. О том, что это не какой-нибудь Тамбов или Белгород, напоминали лишь цены, выставленные не в рублях, а в гривнах, да желто-голубой флаг, полоскавшийся на здании железнодорожного управления.

Скользнув взглядом по рекламным щитам, украшавшим окрестные здания, Ваня сказал:

— Создаётся впечатление, что все харьковчане пьют пиво «Оболонь», едят колбасы Лубенского мясокомбината и хранят деньги в коммерческом банке «Базис».

— А ты хочешь, чтобы они пили настой опия, ели человечину и хранили деньги в чулке? — осведомилась Людочка. — Наличие рекламы, тем более национальной, свидетельствует о хорошо развитой экономике. Недавно я побывала в одной сопредельной стране, так там вместо рекламы висели только лозунги: «Мы любим нашего президента!»

— Что тут странного? А вдруг это красивая баба, вроде тебя.

— Да нет, это мужчина, причем уже изрядно потасканный.

Вокзальная стоянка была сплошь забита машинами, среди которых не замечалось ни единого «Запорожца», прежде наряду с длинными чубами и необъятными шароварами считавшегося чуть ли не символом Украины. Это тоже кое о чём говорило. Страна собиралась двигаться в будущее не на консервных банках, снабжённых колёсами, а на полноприводных джипах.

— С чего начнём? — оглядываясь по сторонам, осведомилась Людочка.

— Как всегда, с наведения мостов, — ответил Ваня, которого свет дня отнюдь не красил. — Я буду солировать, а ты подыграешь… Что так смотришь?

— Очень уж ты страшненький, — печально молвила Людочка. — Похож на чахоточного гномика.

— Ничего, страшненьким охотней подают. И доверия к нам больше. Ты и сама сегодня могла бы не краситься.

— Привычка — вторая натура. — Людочка развела руками.

В общих чертах их задача была определена ещё до отъезда: от контактов с официальными лицами воздерживаться, искать очевидцев, собирать любые сведения, касающиеся взрыва, не чураясь при этом и слухов, вне зависимости от достигнутых результатов вечером выехать в Крым и всю командировку завершить в течение двух суток.

Поменяв рубли на гривны, с непривычки казавшиеся ничего не стоящими пёстрыми бумажками, Людочка подвела Ваню к тому месту, где происходила посадка на прогулочных лошадок.

Обязанности форейтора, если можно так выразиться, выполняла девчонка лет семнадцати, одетая в спортивный костюм и мягкие полусапожки С помощью Людочки она вскинула Ваню в седло и двинулась вдоль ограды сквера, ведя низкорослую спокойную лошадку под уздцы.

В компании двух особ одного с нею пола девчонка ощущала себя стеснённо и всё время стреляла глазками по сторонам: надо полагать, выискивала в пёстрой вокзальной толпе прекрасного принца.

— Как коняшку звать? — спросил Ваня.

— Дуся, — со вздохом ответила девчонка, изнемогающая от женского засилья.

— Можно её печеньем угостить? — Ваня погладил Дусю по давно нечёсаной гриве.

— Нельзя, — отрезала девчонка. — Она тебя за руку цапнет, а отвечать потом мне.

— Лошадь не собака, зачем ей кусаться? — Ваня изо всех сил старался разговорить строгую девчонку.

— У которых зубы есть, они все кусаются.

— А если я на Дусе в Москву уеду?

— Езжай. Только сначала заплати тысячу долларов, — пожала плечами девчонка.

— Почему так дорого? — в разговор поневоле вступила Людочка.

— Потому что породистая, — ответила девчонка. — Она раньше в цирке выступала.

— Мама, купи коняшку, — заныл Ваня. — Я не хочу больше на поезде ездить.

— Это она потому такая капризная, что в вагон боится заходить, — пожаловалась Людочка. — В прошлом году на станции метро, возле которой мы живём, случился террористический акт. Вот малышка и перепугалась.

— Лечить надо, — посоветовала девчонка. — Я в детстве тоже гуся испугалась. Даже заикаться стала.

— Вылечили?

— А то! — Девчонка гордо расправила плечи. — В самодеятельности пою.