Особый отдел и тринадцатый опыт

— Вот так-то лучше будет, — сказал Мамед, заранее раздевая Людочку глазами. — Если подружишься с нами, то не пожалеешь. Не надо будет в Крым ехать Прямо здесь озолотишься.

— Я бы, может, и согласилась, да ваши деньги уж больно плохо пахнут, — дерзко ответила Людочка.

— А ты их нюхала? — Мовсар полез в штаны, где, по-видимому, находилась походная касса кавказцев.

Неизвестно, чем бы всё это кончилось (Ваня в целях самообороны уже выдернул из окна металлический штырь, к которому крепились занавески), но в приоткрытую дверь заглянули люди в форме:

— Государственная граница! Приготовьтесь к паспортному и таможенному контролю!

Первым делом бравые ребята в зелёных фуражках проверили документы — у кавказцев чуть тщательнее, чем у Людочки, однако ничего подозрительного не обнаружили.

Мамед на радостях предложил выпить, но получил вежливый отказ и настоятельную просьбу вести себя поскромнее.

Пограничников сменила сонная девушка в накинутой на плечи синей шинели. Поочередно заходя в каждое купе, она без всякого выражения бормотала: «Имеются ли у вас наркотики, оружие, взрывчатые вещества, незадекларированные ценности?» — как будто надеясь, что совестливые пассажиры добровольно вывалят перед ней груды стволов, мешки гексогена, толстенные пачки валюты и немереное количество дури.

Людочка была вынуждена разочаровать непроспавшуюся таможенницу. В ответ на сакраментальное «Имеются ли у вас…» она обронила:

— Бог миловал.

Примерно то же самое утверждали и кавказцы:

— Ничего нету!

Общую благостную картину подпортил Ваня.

— А вот и врёте! — выпалил он, указывая пальчиком на соседей. — Когда мама выходила, вы какие-то фантики прятали и говорили, что это ширево.

Девушка в синем сразу дала задний ход. Мамед, проклиная коварных русских детишек, схватился за голову. Мовсар — за коньячную бутылку. Крошечное купе заполнили вернувшиеся назад пограничники и богатыри в чёрном демоническом прикиде, похожие на братишек Бэтмена. Людочку и Ваню выставили в коридор.

Лишившись возможности созерцать происходящее, они, естественно, обратились в слух. За тонкой стеночкой купе сначала говорили наперебой, а потом заорали все сразу (голос Мамеда звучал если и не убедительней, то выше других на целую октаву). Потом раздалось несколько увесистых оплеух и наступила сравнительная тишина.

Девица в синем, у которой сна теперь не было ни в одном глазу, торопливо возвращалась, сопровождая пограничника с пушистой, очень миролюбивой на вид собакой.

Войдя внутрь, собака сразу подняла истерический лай, словно бы каждый кавказец прятал в своём багаже по меньшей мере кошку. Спустя ещё пять минут все официальные лица покинули купе, уводя с собой Мамеда и Мовсара, скованных между собой наручниками. Отдельно несли их багаж и верхнюю одежду.

Пограничник-кинолог ласково поглаживал на ходу Свою собачонку:

— Хороший пёсик, хороший… Сейчас я тебя кефирчиком угощу.

— А почему только кефирчиком? — не удержался Ваня. — Неужели всё мясо сами съели?

— Мясо он и так каждый день получает, — благодушно ответил пограничник. — Кефирчик полагается в знак поощрения за успешную работу. В этом поезде наркотики не каждый день попадаются…

— Ничего не понимаю, — сказала Людочка, наводя порядок в разгромленном купе. — Какие такие наркогаки? Откуда им взяться? Не похожи эти двое на наркоманов… Что-то здесь нечисто… Признавайся, это ты им сам подкинул?

— Признаюсь, — ответил Ваня, успевший заначить недопитую бутылку коньяка. — Но ведь они на нас первыми наехали.

— Мало ли какие конфликты случаются в поездах! Они, конечно, хамы изрядные, но зачем же так строго наказывать? За наркотики и срок недолго схлопотать.

— Да ничего им не будет, — отмахнулся Ваня. — Подержат до утра и отпустят. В следующий раз умнее будут.

— Ты уверен, что отпустят?

— Конечно. Это ведь не настоящий наркотик, а обыкновенная обманка. Я её у ребят из криминалистической лаборатории выпросил. И на вид, и на вкус, и на запах — натуральный героин. Но простейшая химическая экспертиза наличие наркотических веществ не подтвердит.

— Пока дело до экспертизы дойдёт, им все бока намнут. Знаю я, каковы порядки в наших казённых домах.

— Скажи спасибо, что нам самим бока не намяли, — ухмыльнулся Ваня. — Тем более что у тебя вдобавок и передок мог пострадать… Разве такой хоккей нам нужен?

— И всё же ты не прав. Я, конечно, не последовательница Толстого и Ганди, но не считаю, что на каждое проявление зла, тем более неосознанное, нужно отвечать другим, куда более изощрённым злом.

— Послушай сюда. — Ваня, подогретый коньячными парами, уже завёлся. — Дело даже не во зле. Оно неистребимо. Но почему в своей собственной стране я должен терпеть унижение от чужаков? Представь себе на минутку, что кто-то из наших, пусть даже Сашка Цимбаларь, приедет на Кавказ и начнёт приставать к тамошним женщинам, третировать мужиков и хамить в общественных местах. Позволят ему такое?