Особый отдел

— Ладно, — смирилась Людочка. — Повторяю для особо непонятливых. Во-первых, установлено, что все интересующие нас родильные дома посещались специалистами-гинекологами из Москвы, на тот момент находившимися под арестом, причём в сроки, наводящие на мысль о возможности искусственного зачатия.

— Молодец, — похвалил её Кондаков. — Действительно, коротко и ясно. Только от комментариев пока воздержись.

— Во-вторых, сразу после рождения интересующих нас лиц архивы родильных домов и их заведующие, видимо, посвящённые в курс дела, исчезли. Некоторое исключение составляет лишь случай с Митиным, родившимся уже после смерти Сталина и ареста Берии. Заведующий просто утонул, упав в речку, которую и куры вброд переходили, а архив сгорел от короткого замыкания электропроводки.

— Не вижу принципиальной разницы, — заметил Кондаков. — Времена изменились, вот и почерк разный. А действовала одна и та же компашка. Что ты там говорила по поводу офицерского пайка?

— Мать Селезня единственная, кто после рождения сына получала хоть какую-то помощь от государства. Но это, скорее всего, было связано с её низким социальным статусом. Родители Суконко и без того были довольно обеспеченными людьми, а ко времени появления на свет Митина вся система уже дала сбой. Кроме того, он единственный ребенок, которого не обследовала высокая московская комиссия.

— Тем не менее взлетел он выше всех, — буркнул Цимбаларь.

— Это уж дело случая, — сказал Ваня Коршун.

— Ты так думаешь? — покосился на него Кондаков.

— Всё понятно, — заявил Цимбаларь. — Ребят зачали и родили по распоряжению тогдашних чекистов. Хотя и не ясно, зачем.

— Может, расу новую выводили, — предположила Людочка. — Сверхлюдей.

— Глядя на генерала Селезня, этого не скажешь, — с сомнением произнёс Кондаков.

— Да и Митин на сверхчеловека что-то не тянет, — поддержал его Ваня Коршун.

— Ну не получилось! — Людочка развела руками. — Немцы ведь евгеникой тоже баловались.

— Чем-чем они баловались? — подозрительно переспросил Кондаков.

— Евгеникой. Наукой об улучшении человеческой породы, — пояснил Цимбаларь. — Ныне повсеместно запрещённой… Эх, знать бы, сколько ещё роддомов осчастливили своим посещением эти профессора-гинекологи!

— Можно зайти с другой стороны, — сказала Людочка. — Изучить биографии всех известных людей, родившихся в период с сорок восьмого по пятьдесят третий год. И не только политиков, но и учёных, писателей, артистов, предпринимателей. Даже бандитов. И выяснить, связано ли их рождение с гинекологическими осмотрами, в своё время проводившимися профессорами Плотниковым и Шульманом.

— Это неподъёмный воз работы, — возразил Кондаков. — Да и профессоров могло быть не двое, а больше. Надо пока держаться за те ниточки, которые у нас есть. Тесто из опары попрёт — в руках не удержишь. Между прочим, очень точная пословица. Сил у нас маловато, да и время ограниченно. Хотя главное мы выяснили — безголовый неопознанный труп к президенту Митину никакого отношения не имеет.

— Выяснить и доказать — это две разные вещи, — заметил Цимбаларь. — Пока всё держится только на словах Гобашвили. А какая вера может быть убийце и бандиту?

— Тогда давайте свои предложения, — сказал Кондаков.

Все заговорили одновременно:

— Надо искать старика с тростью.

— А я бы занялся «мотоциклистами»!

— В первую очередь следует установить личность Голиафа.

— Хорошо бы разыскать ещё парочку двойников. Вдруг у них живы родители. Это бы сильно облегчило расследование.

Людочка перекричала всех:

— Подождите! Мы упускаем одну немаловажную деталь. Я имею в виду поразительное сходство людей, родившихся в разных местах и в разное время. С помощью одного только искусственного оплодотворения таких результатов не добьёшься. Могут, конечно, появиться единокровные братья, но отнюдь не близнецы. Это скорее похоже на клонирование.

— Клонирование в сороковые годы? — обуреваемый сомнениями Кондаков вновь вставил указательный палец в ухо, тем самым принудив Людочку потупиться. — Маловероятно… Насколько мне известно, эта проблема не решена до сих пор.

— А я, наоборот, слыхал, что она уже давно решена, только это стараются не афишировать, — возразил Цимбаларь. — Полсотни лет — это не срок. Ты же сам видел в подвале у коллекционера автомат, сделанный ещё в тысяча девятьсот пятнадцатом году. Простые люди про такое оружие и слыхом не слыхивали, а кое-кто его уже делал. Любая идея, прежде чем стать общепризнанной, должна сначала вызреть в умах двоих-троих энтузиастов.

— Совпадение папиллярных линий Голиафа и президента Митина иначе как клонированием не объяснишь! — не унималась Людочка.

— Ты не объяснишь, а я очень даже объясню, — не унимался Кондаков. — Обыкновенное совпадение, порождённое нашим природным головотяпством. Перепутали дактилокарты — вот и вся недолга.

— Почему тогда убили Голиафа? А до этого аналогичным образом покушались на Суконко?

— Про это мы у преступников спросим, когда их задержим! — огрызнулся Кондаков.