Особый отдел

— Я как-то, знаешь, не готов. — Цимбаларь был словно сам не свой. — И потом, представляешь, что будет, коли у нас появится ребеночек. Мент-чародей! Это, наверное, покруче, чем грядущий антихрист.

— Ну, как хочешь, — она резко отстранилась. — Прощай. Хотя я уверена, что мы ещё встретимся.

— Почему-то и я уверен в этом, — как бы помимо своей воли кивнул Цимбаларь.

Если не считать задержания Гобы, итоги дня выглядели безрадостно.

Иностранцы — по крайней мере, те, которые зарегистрировались в своих посольствах и консульствах, — пропадать пока что не собирались. Мусорные контейнеры ежели и горели, то пожарные подобной информацией не располагали.

Трусы и носки, имевшиеся на трупе, были произведены на текстильных предприятиях Юго-Восточной Азии и предназначались для реализации как в странах Евросоюза, так и в Северной Америке.

Продукция фирмы «Ролекс» поставлялась в Россию небольшими партиями, но, кроме того, существовало ещё множество каналов контрабанды, так что связать номер часов с фамилией покупателя было практически невозможно.

Общее мрачное впечатление скрасил лишь звонок Вани Коршуна. Малыш был удачлив и уловист, словно горностай. Можно себе представить, каких успехов он мог бы добиться, если бы не достойная сожаления вражда с многочисленным и неистребимым кошачьим

племенем.

Короче говоря, Ване удалось выяснить, что мужчину, по приметам схожего с Голиафом, в конце апреля действительно видели на бульваре, примыкающем к Сучьему полю. Сидя на лавочке, он беседовал со стариком, которому, по словам очевидцев, было «лет сто». Потом оба собеседника резко вскочили и, не подав друг другу руки, разошлись в разные стороны. Дальнейший путь Голиафа никто проследить не удосужился и, как позже выяснилось, он завершился едва ли не в объятиях Сергея Гобашвили.

Что касается примет старика, то они остались тайной за семью печатями. Так уж повелось у нас, что люди, считающие себя хозяевами жизни, привыкли отводить взор от своих сирых и убогих собратьев. Да и само время не располагало к созерцанию — за ночь пустых бутылок подвалило, словно грибов после тёплого дождика, а грибы, как известно, перестаивать не должны.

— А если мне по этим свидетелям самому пройтись? — поинтересовался Цимбаларь, ещё не привыкший к исповедуемым Ваней принципам полной самостоятельности. — Вдруг они ещё что-нибудь вспомнят.

— Скорее всего, они забудут даже то, о чём говорили прежде, — ответил Ваня. — Надо принимать во внимание психологию людей, с которыми я имею дело. Сыскарь, вынюхивающий невесть что, для них враг, причём на уровне подсознания, а маленький мальчик, со слезами на глазах разыскивающий пропавшего отца, — божья пташка. От него ничего скрывать не станут. Ещё и конфеткой угостят на прощание.

— Это называется брать на жалость, — пояснил Кондаков, внимательно прислушивавшийся к разговору. — Кстати говоря, весьма эффективный оперативный прием. Одно неудобство — под рукой постоянно должен находиться носовой платок, пропитанный луковым соком.

— Спросите у Вани, как он поступает с конфетами, которыми его угощают доброжелатели, — попросила Людочка.

За хитроумного малыша ответил Кондаков, видимо, хорошо знавший его привычки:

— Выбрасывает. У него отвращение к конфетам, как у любого пьющего человека.

— А я на сладком просто помешана, — печально вздохнула Людочка. — И ведь никто не догадается угостить.

— Дело поправимое, — засуетился Кондаков. — Были у меня где-то конфеты. И как я только запамятовал. Мне ребята из хозслужбы целую коробку на день рождения подарили. Глотай, говорят, по паре штук каждое утро и будешь бодреньким, словно Геркулес. И кофе не понадобится.

Отлучившись в другую комнату, Кондаков принес белую пластмассовую баночку, одну из тех, в которые сейчас чего только не упаковывают, начиная от витаминов и кончая затычками для ушей. Немного повозившись с хитроумной крышкой, он высыпал в пустую сахарницу содержимое баночки, скорее напоминавшее пилюли, чем конфеты.

— Какие-то они подозрительные, — сказала Людочка. — Но одну я всё-таки съем. Исключительно из уважения к хозяину.

— Подожди, — Цимбаларь, уже завершивший разговор с Ваней, перехватил её руку. — Пётр Фомич, а знакомые тебя с подарком не обманули?

— Зачем им меня обманывать? — удивился Кондаков, уже поднесший одну пилюльку ко рту. — Они ведь не враги мне, а друзья. Двадцать лет знакомы.

— Вот именно. Старые друзья хотели тебе добра, а потому вместо конфет подсунули стимулирующее средство, известное под названием «Виагра». Представляю, как бы ты повёл себя, отведав такого угощения!

— Ну и как, интересно? — брякнул Кондаков.

— Разнузданно! — Цимбаларь демонстративно отодвинулся от ветерана. — Ты бы набросился на нас, не принимая во внимание, что Людочка беременная, а я вообще не женщина.

— Скажи пожалуйста! — Кондаков стал аккуратно складывать пилюли обратно в баночку. — Ради такого случая придётся завести сожительницу. Не пропадать же добру… Как же это я сам, дурак, не догадался. Это они меня своим Геркулесом в заблуждение ввели.