Особый дар

Вскоре он поднялся и сказал, что должен на несколько часов пойти в лабораторию.

— Видали? — сказала Рита. — Видали? Даже теперь.

— Не дури ты. Вечером приду опять.

Когда Боб ушел, она заявила:

— Он испортит девчушку до мозга костей — а все на мою голову. — Спохватившись, она стала благодарить молодых людей за цветы: Тоби принес фиалки, а Эйдриан — белые розы. Рита взглянула на розы. — Откуда вы узнали, что я люблю именно белые?

— Просто угадал. Рита, а кто преподнес вам цикламены? Прелесть какая.

— Да это Боб. И знает ведь, что цветы в горшках у меня не живут. Нет, мне больше нравятся эти розы, но надо было вам подарить их какой-нибудь милой девушке.

— Что я и сделал.

— Ну, какой там. Я уже мамаша. Да, что ни говори, большая для них потеря!

— Для кого?

— Для девушек.

Всякий раз, как Рита начинала его поддразнивать, намекая на то, что он собирается дать обет безбрачия, Эйдриан мрачнел; вот и сейчас он нахмурился, но возразил ей очень мягко:

— Ни для кого это не потеря, просто я намерен прожить свою жизнь так, как считаю нужным.

— Ну, разве это жизнь? — И, отвернувшись от него, она, словно в изнеможении, откинулась на подушку.

— Кончай, Рита, — сказал Тоби довольно резко, что, в общем-то, было ему не очень свойственно. — Иначе Эйдриан больше сюда не придет.

— А я думала, это его работа — навещать болящих.

— Никогда не видел, чтобы у болящей был такой цветущий вид, — сказал Эйдриан умиротворяющим тоном.

— Нет, я чувствую себя совсем больной. Мне дают какое-то лекарство, чтобы молоко пропало окончательно.

Эйдриан вспыхнул.

— Чувство такое, будто совершаешь самоубийство. Надеюсь, это пройдет.

— Все проходит, — сказал Эйдриан. Эту древнюю и довольно банальную истину он изрек так, словно только что постиг всю ее мудрость.

— Ну что ж, — сказала Рита, — не стану вас задерживать. Я понимаю, не такое уж это для вас удовольствие.

— И в самом деле, удовольствия мало, — сказал Тоби Эйдриану, когда они вышли из лечебницы. Да и Бобу, видно, не уготованы в дальнейшем особые радости.

— А знаешь, мне кажется, он справится со всем этим лучше, чем ты думаешь. Ведь он поглощен работой, а теперь еще и ребенок. Я уверен, он считает себя счастливым.

— Мало ли, что человек считает…

Эйдриан улыбнулся и переменил тему.

— Ты с Мейзи давно виделся?

— Совсем недавно. Мы, возможно, совершим с ней небольшое путешествие — впрочем, сперва надо, чтобы уладились мамины дела. Я имею в виду ее новую выставку.

Когда же выставка наконец открылась, миссис Робертс объявила, что, пробудет на ней не более получаса. Тоби страшно удивился, услышав от матери, что вернисаж в Кембридже был для нее непосильным напряжением.

— Но по тебе это совсем не было видно!

— А по мне видно только то, что я намерена показать. На открытии прошлой выставки я прямо-таки не знала как дотянуть до конца.

— Значит, ты — чудо, я всегда это говорил. Надо же, обвела меня вокруг пальца, Вид у тебя был совершенно невозмутимый, этакая гранд-дама. Прими мое искреннее восхищение.

Мать улыбнулась едва заметно и погладила его руку.

Публики на открытие явилось немало, а вот отзывы в печати были довольно сдержанные. Но ведь нельзя и ожидать, что в Лондоне все пройдет так же успешно, как в Кембридже, внушал Тоби матери; впрочем, миссис Робертс, казалось, была не слишком расстроена.

Мейзи и Аманда тоже приехали на вернисаж, и миссис Робертс отважно пригласила их домой поужинать, но по всему ее виду ясно было, что она рассчитывает на отказ, и потому они тотчас же нашли какие-то оговорки.

Продать удалось всего четыре картины.

— Стало быть, конец моей славе, она промелькнула, как метеор, — сказала миссис Робертс сыну, гордясь тем, что употребила столь мудреное выражение.

— А ты не спеши с выводами, поживем — увидим. Это же первые дни, судить пока рановато.

И в самом деле, через неделю было продано еще несколько картин, и в одной из воскресных газет появилась статья о выставке. На этот раз миссис Робертс согласилась сфотографироваться на фоне киоска вместе с мужем.

— Пусть и тебе перепадет малая толика славы, уж какая бы она там ни была.

Из галереи пересылали письма со всякого рода вопросами о ней. Словом, то был не провал, как она предполагала, а успех, хоть и скромный. И он вполне ее удовлетворил.

13

В то утро они должны были выехать в Париж. Тоби получил от Клэр письмо — тон его был оживленный, товарищеский. Не хочет ли он в июле в любое удобное для него время приехать на денек в Глемсфорд? Пусть только даст ей знать. Письмо было подписано: «Ваша Клэр». О Мейзи ни слова; впрочем, может быть, она написала ей отдельно? Он внимательно перечел письмо и спрятал в ящик. Подождет до его возвращения.