Особый агент

Вот уже третий день после того, как мне разрешено было передвигаться на собственных ножках, бредем мы по колено в грязи под непрекращающимся тропическим дождем. В начале пути мне казалось, что едва я смогу своими глазами увидеть и оценить расстановку сил, как нужное решение тут же возникнет в голове. Однако вскоре я должен был констатировать, что глубоко заблуждался. Невозможно выстроить в голове сколько-нибудь стройный план побега, когда нужно все внимание сосредоточить на том, куда в следующий момент собираешься поставить ногу. Жирная грязь, в которую превратилась почва под ногами, полна самых разнообразных неприятностей. Совершенно безобидная на вид кочка может оказаться жилищем кусучих насекомых в палец величиной, а темная от воды ветка — стрекалистым щупальцем растения паразита. И это не считая бесконечных острых сучков, затопленных нор и трухлявых стволов высотой с человеческий рост, из недр которых за нами следят вовсе не дружелюбные глаза. Кроме того, на мои умственные способности очень отрицательно влияют четыре тагларца, привязанные прочными цепочками к металлическому обручу, запертому у меня на талии хитроумным замком. Тагларцы тащат на плечах изрядно промокшие, и оттого невероятно тяжелые тюки, и хотя предполагалось, что двое должны идти впереди меня, а двое сзади, но к концу первого дня как-то так само получилось, что все они плелись сзади, напоминая известную в моем мире картину «провод баржей через фарватер». Предводитель сделал вид, что не заметил явного нарушения рыжими охранниками предписанного порядка следования и на другой день я сразу смело вырвался вперед, едва мы покинули место стоянки. Трика и Бамета вели на цепях по двое тагларцев, а еще четверо, надрываясь, тащили привязанное к шестам неподвижное тело лазутчика. Предводитель так и не сумел вывести напарника из странного транса, хотя подолгу медитировал каждый вечер над его телом.

Мне недолго пришлось гадать, как предводителю удалось вытащить из башни ушедшего в астрал шпиона. Все разъяснили виноватые взгляды моих служащих, украдкой брошенные в мою сторону на привале. Но разве имею я право сердиться на своих незадачливых помощников после того, как сам так глупо попался в ловко расставленные сети.

Пронзительный крик, раздавшийся впереди, там, где по извилистой тропке двигался авангард нашего небольшого отряда, прервал мои невеселые мысли, и, подстегнув как ударом энергокнута, заставил рвануться к месту, где явно творилось что-то непредвиденное. Четыре цепи разом натянулись, и сзади раздались испуганные вскрики. Но, намотав цепи на руки, я упорно пёр вперед напрямик, ориентируясь на истеричные вопли тагларцев. Продравшись сквозь кусты на крошечную полянку, я на секунду приостановился, пытаясь разобраться в смысле происходящего. Двое тагларцев лежа на тропе, голосили от ужаса, и, вцепившись в корни и траву, пытались противостоять страшной силе, тянувшей их за прикованные к поясам цепи. А в небольшой яме, по плечи в грязи, молча боролся с клубком толстых щупалец кто-то из моих ребят. Предводитель, выхватив из чехла тяжелый топорик, споро молотил по утонувшей в грязи цепи, торопясь перерубить её. А это могло значить только одно — он не рассчитывал вытащить парня из ямы, наоборот, собирался помешать чудовищу, захватившему несчастного, утащить в свое логово еще и тагларцев.

Я дернул свои цепи со всей силы, и одним махом вдвинулся в центр происходящего. Затем, не обращая внимания на протестующий вопль приверженца темной луны, вырвал из его руки топор и прыгнул в яму. Металлический обруч больно впился в ребра, когда я, не долетев до густой грязи нескольких сантиметров, повис на цепях. Пришлось, поджав ноги, перевернуться вниз головой. Лицо Бамета, искаженное страхом и болью, очутилось на расстоянии вытянутой руки, но ухватить его оказалось не за что. Обе руки охранника, стянутые толстыми, гибкими щупальцами, уже были утянуты вниз, и, только по вздувшимся буграм предплечий, можно было догадаться, что парень еще не сдался, и где-то в грязевой гуще идет напряженная борьба.

Сжав топор обеими руками, я уперся ногами в скользкий край ямы и начал наугад рубить мелькавшие в грязи плотные кольца. Топор оказался неожиданно острым, и через несколько минут фонтанчики темной крови окрасили зеленоватую жижу. Грязь в яме вскипела, и несколько безглазых голов выметнулось из неё, пытаясь поймать мою руку в свои кольца. Я схватил ближайшую левой рукой, и отрубил одним взмахом топора. Однако обрубок не обмяк, а попытался присосаться к руке. Мне оставалось только отбросить его подальше, и по дружному визгу зрителей я осознал, что этот маневр вовсе не вызвал у них восторга. Но я уже рубил и бросал следующий, и еще и еще. Вот снова облепленная грязью тварь тянется ко мне, и, только за секунду до взмаха топора, я узнал в ней человеческую руку.

Ухватившись за нее со всей силы, и, продолжая рубить чудище топором, бешено ору предводителю, нарушая собственную клятву не говорить ни слова:

— Тяните! Да тяните же меня!