Если бы Белкину сказали, что он похож на кого-нибудь из них, он бы жестоко обиделся. Себя он считал на голову выше этой «фарцлы», никогда не опускался до купли-продажи шмоток или радиоаппаратуры. Золото и валюта — вот его бизнес! Он и одевался иначе, чем его «коллеги». Никаких джинсов, цветных курток, кроссовок! Легкие туфли, тонкие шерстяные брюки, твидовый или фланелевый пиджак, белая рубаха и обязательно галстук, одноцветный или в полоску. Белкин гордился тем, что мальчишки, выклянчивающие у входа в гостиницу жвачку и сигареты, принимали его за иностранца. Иногда он милостиво кивал головой и доставал из кармана пачечку жевательной резинки, которую держал специально для этих случаев. Когда же попадался особенно настырный пацан, Белкин на чистейшем русском языке посылал его подальше. Пацан растерянно хлопал глазами, обиженно шмыгал носом и удалялся. Если же к Белкину прилипал фарцовщик покрупней, но в районе гостиницы промышлявший недавно, то Белкин проделывал следующий номер: с таинственным лицом, чуть шевеля губами, он зловещим шепотом произносил: «Атас, на тебе глаз!» Незадачливый купец испуганно озирался и уносил ноги, а Белкин, очень довольный собой, шел дальше. Особенно нравилось ему, что швейцары гостиницы, узнавая в нем завсегдатая, не требовали у него обязательную для других визитку, а уважительно распахивали дверь и здоровались, прикладывая ладонь к козырьку форменной фуражки. Правда, Белкин никогда не скупился на чаевые, а швейцары и официанты народ понятливый. Клиента секут! Вот и сейчас швейцар цепко оглядел Белкина и отступил от дверей, приглашая войти. Белкин кивком головы поздоровался с ним и прошел в вестибюль.
После залитой солнцем улицы вестибюль казался мрачноватым. Гостиница была старой, строилась с купеческим размахом, поражала обилием зеркал, бронзы, мрамора, позолоченной лепкой стен и потолка. Массивные колонны закрывали окна, и даже днем в вестибюле не гасла хрустальная люстра.
Эта аляповатая роскошь завораживала Белкина. Здесь он чувствовал себя представителем иного мира. Проходя по заполненному иностранными туристами вестибюлю, Белкин жадно вслушивался в незнакомую речь, вдыхал тонкие ароматы английского табака и французских духов, убеждая себя, что и он — один из самоуверенных, одетых в неброские, дорогие одежды людей. У широкой мраморной лестницы он задержался, раздумывая, не подняться ли ему в ресторан, но решил, что не стоит, и направился к бару.
В баре было по-утреннему пусто, у зеркальных полок с бутылками томился в одиночестве бармен, за одним из столиков сидел белокурый бородатый здоровяк в рубахе с распахнутым воротом, а напротив него дымила сигаретой молодая девушка.
Белкин поздоровался с барменом, попросил рюмку коньяку, облокотясь о стойку, закурил, поглядывая в сторону сидящей за столиком пары.
Стол был заставлен банками из-под пива, а перед девушкой стояла начатая бутылка джина, лежала пачка сигарет с ментолом, золоченая зажигалка.
«Валютная девочка!» — решил Белкин, отметив атласный жакет, модной длины юбку, тонкую кожу туфель.
— Новенькая? — спросил он бармена, указывая глазами на девушку.
— Как сказать... — усмехнулся бармен. — С полгодика здесь пасется.
— Никогда не видел! — удивился Белкин.
— Не попадалась, — пожал плечами бармен. — Ничего кадр?
— Первый класс! — убежденно заявил Белкин.
В чем другом, а в этом он разбирался. Девочка была в большом порядке. Белкин, правда, предпочитал блондинок, но эта черноглазая была очень уж хороша!
— С кем она? — Белкин покосился на бородатого.
— Не интересовался, — небрежно ответил бармен.
— На финна похож, — глянул в сторону столика Белкин. — Или швед.
— Меня не колышет. — Бармен вышел из-за стойки, подошел к сидящим, убрал со стола пепельницу, полную окурков, поставил чистую и вернулся.
— По-английски лопочут.
— И она тоже? — удивился Белкин и с нескрываемым интересом взглянул на девушку.
Она заметила это, оценивающе оглядела Белкина и многообещающе улыбнулась ему. Бородатый все норовил обнять девушку за плечи, та, смеясь, сбрасывала его руку. Бородатый опять тянулся к ней и бормотал что-то, то показывая на бутылку джина, то тыча пальцем куда-то в потолок.
«В номер приглашает, — догадался Белкин. — Неужели пойдет?»
Бородатый становился настойчивей, видно, сильно опьянел, девушка уже с трудом освобождалась от его объятий, но по-прежнему громко смеялась, курила одну сигарету за другой, не забывая о стоящем перед ней высоком стакане с джином.
— Она доиграется! — недовольно пробурчал бармен, косясь на дверь. — Ну вот!.. Как в воду глядел!
В дверях бара показались два дружинника с красными повязками на рукавах. Один остался стоять в дверях, другой подошел к столику.
— Проживаете в гостинице? — обратился он к девушке.
— А то ты не знаешь! — рассмеялась та.
— Придется пройти, — сказал дружинник.
— Еще чего! — Девушка откинулась на спинку кресла, закинула ногу на ногу, подняла бокал с джином: — Будь здоров!
Бородатый пьяно таращился на них, что-то спросил по-английски у девушки, та ответила, бородатый радостно закричал: