Особо опасная особь

— Полторы тысячи домов? — Карлос пожал плечами. — Двадцать малых рек. Ерунда. Мы вызываем двадцать бригад, даем каждой из них по глиссеру, они спускаются по воде вниз по течению и проверяют каждый дом, стоящий на берегу. За сутки можно управиться.

— Очень хочется назвать тебя дураком, — медленно выговорил Руди, — но служебный этикет не позволяет. Ты хоть раз был на одной из таких речонок, дружок Карлос?

— Ну не был…

— Там не проедешь на глиссере. В большей части русла там вообще ни на чем не проползешь, кроме катера на воздушной подушке, которому все равно по чему чесать — что по мелководью, что по камням, что по траве.

— Значит, возьмем такие катера, — без тени сомнения заявил Карлос.

— Нет, ты все-таки дурак! — выкрикнул Руди.

— Да не дергайся ты, — флегматично сказал мексиканец. — Чем тебя катера не устраивают?

— Да тем, чучело ты соломенное, что катер на подушке утюжит все под собой к чертовой матери! После такого рейса рыба три месяца ловиться не будет!

— Ну и что? Это не наша проблема — рыба.

— Нет, это наша проблема! — Руди потряс пальцем перед носом Карлоса. — Наша! Если ты шлепаешь вонючего марджа или дырявишь башку бандиту из восточного Гарлема, то до этого действительно никому нет дела. Но здесь все в частной собственности у приличных людей, каждая квадратная миля принадлежит какому-нибудь небедному человеку из Детройта, Чикаго, и даже из Нью-Йорка или Вашингтона. Ты можешь обидеть двух-трех хай-стэндов, а потом выкрутиться, списать все на обстоятельства, получить разрешение на форсма-жорные действия задним числом. Но обидеть несколько тысяч приличных американских обывателей, обгадить их окружающую среду, проехаться на вонючем грохочущем катере по спинкам нежно любимых ими рыбок? Это все равно, что сунуть голую жопу в пчелиный улей, понял? Это то же самое!

— И что же нам делать?

— Пока не знаю.

— Может, разбудить Фила? Подключить его?

— Пусть дрыхнет дальше. Толку от него никакого — как и от тебя. Коллеги, помощнички… Дал бог таких…

— Ладно, ладно! — заносчиво сказал Карлос. — Один ты у нас гений! Только толку от твоей гениальности пока никакого.

— Вот что пока сделаем, — сказал Картер. — Пошлем пять групп по три человека на те реки, где выявлены владельцы домов из Нью-Йорка. Только никаких катеров, само собой. Пешочком пусть ходят, со всей вежливостью, пусть предъявляют документы и ведут поиски. А ты запроси все данные по связям “Маунтин скиллз”. Имена всех их деловых партнеров. Сличим с этими списками, может, и выявим какие совпадения.

— Так точно, сэр — Карлос щелкнул каблуками и отдал честь, не переставая при этом глумливо улыбаться.

* * *

Старик все-таки поддался — достоялся в холодной воде до полуобморока, начал отключаться, тут-то хиту его и зацепил. С трудом передвигая окоченевшими конечностями, вывел Джозефа на берег и направил в сторону дома — сначала еле живым шагом, а потом, по мере согрева, и легкой трусцой. Удочку выкинул по пути в кусты — все, довольно с хиту рыбалки, глупейшей из человеческих забав. Хватит. Уже завтра он переселится в новое тело, а Джо убьет. Не пристрелит даже — повесит в собственном домишке, такова будет плата за строптивость и испорченное настроение. Пусть старина висит в одиночестве, разлагается, пусть ползают по нему мухи — сие есть его жалкий удел.

Нужно отдать должное Джо — сопротивлялся он долго и достаточно изощренно. Только куда ему… Он обречен с самого начала.

Люди слабы. Они слишком верят в собственное совершенство. Верят в то, что враг может прийти только извне, и уж с ним-то, с наружным врагом, они справятся в любом случае, с помощью своего разнообразного оружия.

Такого, как хиту, они еще не видели. Хиту — враг внутренний. Нечто вроде болезни. Разумной болезни, не уничтожаемой лекарствами.

Хиту — Хозяин. Пока он только один, но скоро их станет много. И тогда они станут настоящими хозяевами Земли, как стали хозяевами Станса. Земля — отличное место для обитания, пожалуй, даже получше, чем Станс.

Джозеф Горны лежал на диване, завернувшись в теплый плед, похрапывал во сне. Хиту позаботился о рабе-вместилище — покормил его, уложил в постельку. О рабах нужно заботиться, если сами они не в состоянии это сделать. Потому что это забота о самом себе.

Червь пошевелил кончиком брюшка, раздувшимся от личинок. Вот они, будущие маленькие хиту, еще не родившиеся, числом две дюжины. Когда он размножался в последний раз? Трудно сказать… по земным меркам с тех пор прошло не меньше века. На Стансе ни к чему было размножаться — непросто найти место для новых деток. Здесь, среди людишек, — раздолье. Не стоит тянуть дольше. Личинки вызрели, забавно копошатся в животе, просятся на волю. Будет вам воля, будет. Завтра же…

Пусть старик поспит. Для того, что ему предстоит сделать, нужны силы.

* * *

Умник вел машину на удивление спокойно — не форсил, не лихачил, спокойно катил по хайвею, ни разу не превысив разрешенную скорость. Лина понимала его — хотелось бы побыстрее конечно, но не дай бог засветиться, обратить на себя внимание полиции.