Основы этнополитики

Но вот сравнительную меньшую близость с западными славянами я могу объяснить только тем, что Балановские за эталон для сравнения брали центральный регион русского ареала, отмеченный микшированностью с финнами, а не западные области расселения истинно эталонных русских. Это их право, это их метод, это их принципы. Но я с ними решительно не согласен. Почему эталоном должен считаться усредненный тип, мне не ясно, я тут логики не вижу[665].

Зато самый главный вывод у нас совпадает: по степени этнического родства на первом месте в мире для нас стоят белорусы и украинцы, несмотря ни на что. Что и требовалось доказать.

7 и 8. Если в одних (условно) русских популяциях финский субстрат присутствует, а в других нет, то что, собственно, позволяет их всех одинаково относить к русским, а не заявлять о наличии двух отдельных этносов? Не некое ли большое общее генетическое ядро, сохраняющееся неизменным и в смешанных популяциях?

Для Балановских подобное предположение прозвучало бы крамолой, ересью.

Методика, принятая Балановскими на вооружение, произвольно и, увы, ошибочно определила объем и направление их исследования. Идея об истинном биологическом представительстве русского народа оказалась у них связана исключительно со смешанным контингентом центральных и восточных популяций избранного ими ареала. Им, по всей видимости, не приходила в голову попытка вычленить, вычислить «общий генетический знаменатель» для всех русских популяций без исключения, чтобы определить квинтэссенцию русскости, роднящую их всех между собой. И при этом отличающую, отделяющую русских от нерусских: и от финнов, и от монголоидов, и от западноевропейцев.

А поскольку они изначально отказались от последовательного анализа всех русских популяций без исключения, то такая задача была им априори недоступна.

Ну, на нет и суда нет.

Балановские пошли не путем выделения общерусского генетического ядра, а по другим путям: 1) суммирования биологических признаков всех (условно) русских популяций, оказавшихся в их зоне внимания, которую они поименовали исконно русским ареалом; 2) инвентаризации генетических различий между русскими популяциями.

По этим данным были: 1) созданы карты генетических расстояний русских от различных народов; 2) рассчитаны расстояния между различными русскими популяциями, позволяющие вычислить коэффициент гетерогенности.

Акцент, таким образом, был сделан на том, что русских разъединяет, а не на том, что их объединяет, делает биологически единым народом. Мировоззренческая, политическая ущербность такого подхода для меня очевидна.

Хотелось бы услышать оценку этого метода от профессионалов-генетиков.

9. Все размышления на тему славяно-финского смешения, порожденные анализом труда Балановских, приводят к одному итогу.

Эталонным русским генофондом должен быть признан исключительно генофонд летописных племен, каким он остался в западных, северных и южных русских популяциях, с учетом и тех, что не вошли в ареал Балановских. Именно здесь, среди прямых потомков древнерусского этноса, прежде всего следует искать сохраненное ими генетическое ядро русских, роднящее не только всех русских между собой, но и русских с белорусами и украинцами. В конце концов, именно с этим ядром ассимилировались «дославянские народы» Русской равнины, если таковые были. Не летописные славяне подмешивались к финскому генетическому ядру (иначе мы бы сегодня носили финские фамилии, говорили по-фински и обсуждали славянский субстрат в финском суперстрате), а финны к славянскому…

Балановские не искали, а потому и не нашли этого ядра. Значит, это рано или поздно сделают их последователи.

10. Все сказанное выше позволяет успокоить читателя: древним финнам (а пуще того финнкам) не удалось сделать с русскими того, что сделали русские женщины с татарами в их гаремах: переменить, подменить этнический и расовый статус незваных пришельцев. Хотя за счет тех областей, где когда-то шла активная славяно-финская, а потом и русско-финская метисация, произошло определенное дистанцирование современных русских от европейцев, обитающих западнее границ России. Дистанцирование — но не разрыв. И не только за счет того, что русские мешались с финнами. Дистанцию создавало и то, что южные славяне мешались с иллирийцами и тюрками, итальянцы — с сирийскими семитами и гуннами, испанцы — с маврами и евреями[666] и т. д.

* * *

Завершая эту нелегкую тему, скажу следующее.

Да, в генофонде некоторых русских популяций славяно-финский микст имеет значительное, хотя и не определяющее присутствие. Сознавать это не так уж горько (все же, не нас ассимилировали татары, а мы — финнов), а все равно как-то несладко: думали о себе одно, а выходит другое. Но надо ли горевать по этому поводу?

Возможно, кто-нибудь вроде украинского националиста захочет спросить Балановских: вы-де радуетесь и гордитесь открытием, что русско-татарский (точнее, европеоидно-монголоидный) микст в русском генофонде и в народе не просматривается. Но славяно-финский-то — просматривается! И даже очень! А чем он лучше-то?

Много чем. Очень даже.