Осмысление процессов

У всякой идеи, как следует из мысли китайского писателя, поэта и философа, Хун Цзычэна, есть свой прародитель: – «Небо одаривает мудростью одного человека, чтобы рассеять невежество всей толпы». Но, в условиях искажения личности и общества, саму идею ждало беспощадное искажение, как и их основоположников и сподвижников, кто пытался сформулировать цели и задачи человеческого существования. Наступали темные времена, идеалы добра и справедливости разрушались в мгновения ока. Погружение во мрак и невежество становилось неизбежным явлением. «В темные времена народами лучше всего руководили с помощью религии, ведь в полной темноте слепой является лучшим проводником». Мысль немецкого поэта и публициста, Генри Гейне указывает на то, что даже в условиях ирреального развития человеческого общежития у человека есть потребность в определении целей и задач человеческой жизни, ибо даже призрачные цели – лучше кромешной тьмы!

Рождение идеи всегда сопряжено с борьбой за свободу. Казалось бы, свобода способна стать фундаментальной основой для определения истинных целей и задач человеческой жизни? Но реальность всегда была выше свободы и выше идеи, какого бы содержания она не была. Создавалась ситуация противоречия, когда идея обречена развиваться в условиях поражения как человека, так и самого общества. Организовать сколь-нибудь свободную жизнь для личности, качества и способности которой взращены на благодатной почве разврата и пороков, не представлялось никакой возможности. В условиях такого противоречия личность подвергается регламенту и нормам, основой которых является приорат страха.

В состоянии пораженного страхом общества, очень тяжело найти свободу и, тем более – идею. Тем значимей мысли философов, которые в условиях несвободы позволяли себе непозволительную роскошь – чувствовать себя свободными. Угрозы и наказания, вплоть до заточения, не могли убить их свободного духа. Именно в таких условиях и рождаются настоящие Идеи!

Но всякая идея неспособна существовать и развиваться в условиях искажения личности и общества. И вот тогда, на смену идеи приходит идеология. Она, в отличие от идеи, способна свести к общему знаменателю все исходные величины социального уравнения: – саму идею, негативную личность и искаженное общество. Но в отличие от идеи, она пренебрегает свободой, истиной и позитивными знаниями. Вместо них, приходят вера, страх, пропаганда. Отчасти, идея относиться к общечеловеческим ценностям и апеллирует к принципам, где человек и общество являются частью некоего плана, где нет места разрушению, а есть место для созидания и гармонии. В то же время, идеология апеллирует к разъединению, противостоянию, доказательства преимущества одной личности или социальной группы над другой. Поэтому идеологии всегда разобщены и противостоят друг другу, ибо страх является цементирующим основанием их существования.

Но истинная сущность человека не приемлет страха наказания за преступления против общества, где само общество основательно порочно. И посему, идея всегда возрождается там, где человек стремиться к свободе. Найти источник знаний, который способен был бы объединить человечество, является приоритетной задачей для всей человеческой цивилизации! В связи с этим актуально звучат слова еврейского экзистенциального философа и теоретика сионизма, Мартина Бубера: – «Настоящая схватка идет не между Востоком и Западом, или капитализмом и коммунизмом, но между образованием и пропагандой». Следовательно, не идея борется с идеологией, а просвещение с невежеством, созидание с разрушением, свобода с неволей, позитивные знания с верой.

Каждая из рожденных в истории человечества идей пыталась сформулировать цели и задачи человеческой жизни, аккумулируя энергию масс для решения общечеловеческих задач. Тяжелая судьба достается всем носителям идеи, начиная от Заратуштры и Моисея, заканчивая Иисусом и Мохаммедом. Но кроме них были и другие носители идей, масштабами не менее значимыми в трагической истории человечества. Здесь мы можем вспомнить идеологов научного атеизма, марксизма и ленинизма, идеи демократии, справедливости и братства. Можно построить новый город, как это сделал Эхнатон или новую страну, как это сделали большевики, но, не изменив самого человека и общество, всякая здравая идея превращалась в идеологию, и вновь апеллировала к страху.