Осьминог

От груди господина Каваками – из той самой точки, где разорвалась одна из веточек правой коронарной артерии, уже исходило все усиливающееся голубоватое свечение. Курода положил на грудь умирающего руку, и свечение, мягко обойдя его пальцы, рассеялось в воздухе. Господин Каваками сопротивлялся смерти – у него было еще много незаконченных дел. Проекты компании. Переговоры с партнерами. Строительство огромного торгового центра. Его рыбки. Его любимая дочь Ёрико. Он услышал, как в дальнем конце коридора открылись двери лифта. В свежем вечернем воздухе растекались тонкие полупрозрачные светящиеся нити: наткнувшись на работающий климат-контроль, они отшатывались и скручивались в крошечные спирали, похожие на усики пара, вьющиеся над чашкой горячего кофе. Сердце господина Каваками остановилось. Курода Сано опустился на колени, оперся локтями на кожаное сиденье дивана и сложил руки в молитвенном жесте. Спустя несколько секунд ручка двери бесшумно повернулась, дверь распахнулась, и в кабинет вбежали двое врачей «Скорой помощи», – они преодолели коридор от лифта очень быстро, даже чуть быстрее, чем ожидал Курода, но все равно не успели. Он разнял руки, выпрямился и отступил на пару шагов назад, чтобы пропустить их к господину Каваками. Из открытого окна в кабинет лился гул дремавшего мегаполиса, похожий на мерный шум морского прибоя.

Когда Курода зашел в один из круглосуточных баров с мрачным названием «Куробоси»[248] в районе Накамура[249], было уже глубоко за полночь. Вообще-то он старался не пить в рабочие дни, но сегодня решил заказать себе стакан крепкого сётю[250]. Парень за стойкой удивился, услышав просьбу не разбавлять, но только пожал плечами и поставил перед клиентом невысокий запотевший стакан из голубоватого стекла. Курода задумчиво провел пальцем по его прохладному краю.

С господином Каваками они познакомились полгода назад: директор компании лично пригласил нового кандидата на собеседование, долго сосредоточенно изучал его короткое резюме, состоявшее, в сущности, из диплома об окончании отделения городской инженерии технологического факультета Токийского университета, затем строго взглянул на него поверх очков и произнес всего одну фразу:

– Вы очень молоды.

Курода подумал, что, может быть, действительно стоило подать документы на более скромную должность, но тогда, возможно, ему бы пришлось ждать удобного случая, чтобы познакомиться с начальником.

– Мой отец тоже частенько меня этим попрекает, – он улыбнулся. – Я читал в Japan Times[251], что где-то нашли человека, появившегося на свет раньше своих родителей, но ученые утверждают, что это большая редкость.

– Вот как. – Господин Каваками явно сдержался, чтобы не улыбнуться в ответ, но уголки рта у него все-таки дрогнули.

– Я прошу прощения за мою неуместную шутку, господин Каваками. – Курода поклонился.

Начальник в ответ строго промолчал.

Он сделал глоток сётю: терпкий напиток обжег ему горло и через мгновение разлился в груди приятным теплом. Курода немного подождал и сделал второй глоток.

Спустя буквально пару дней после его устройства в компанию помощник господина Каваками подхватил сезонную простуду, и Курода вызвался его подменить, пока у него не появилось постоянных обязанностей, – так они и подружились с директором. Курода почувствовал, что у него начинает щипать глаза, а в горле снова возник липкий ком. Он залпом выпил остававшийся в стакане сётю.

– Эй, тебе повторить? – Поинтересовался бармен.

– Да, пожалуй.

– То же самое?

– Да, – Курода кивнул, – то же самое, пожалуйста.

– Дам тебе дружеский совет: будешь пить эту штуку без закуски, испортишь себе желудок. Будешь потом, как мой папаша, пить только безалкогольное пиво и зеленый чай. – Парень хохотнул.

– Большое спасибо вам за заботу, – улыбнулся Курода.

– Ага, – насмешливо отозвался бармен, забирая пустой стакан и ставя перед ним новый. – Как же…

– Я такой глупец. – Господин Каваками предпочитал употреблять в отношении себя немного книжные выражения, даже когда речь шла о чем-то совершенно обыденном. – Всегда хотел, чтобы супруга родила мне сына, и так огорчился, когда выяснилось, что у нас будет девочка… А когда вскоре после родов супруга занемогла, думал только о том, что она больше не сможет родить, и теперь у меня никогда не будет сына. Совсем не беспокоился о ее здоровье, а она ведь могла умереть. Так стыдно.

– Но ведь в таком случае можно было… – Начал было Курода.

– Об этом и речи быть не могло, Курода-кун, – не дал ему договорить господин Каваками. – Это было бы нечестно по отношению к моей жене. Разводиться с больной женщиной…

– Нет-нет, господин Каваками, я вовсе не это имел в виду! – Горячо запротестовал Курода. – Я просто слышал, что как раз в префектуре Айти лисы охотно подменивают детей, так что если вечером в пятницу отнести младенца женского пола в святилище Тоёкава Инари[252] и прибавить к свертку с ним пару онигири и бутылочку сакэ, то наутро можно получить прекрасного здоровенького мальчика.