Осман. Хей, Осман!

Другой франк сказал толмачу какие-то слова на франкском языке и толмач ответил… Осман глядел на них, пытаясь угадать, о чём они говорят… А они вот какими речами обменялись:

— Хорош принц! — сказал франк. — Дикари! И живут по-дикарски…

— Напрасно ты так говоришь! — возразил толмач. — У этого мальчика умное лицо. Кто знает, что выйдет из него!

— Неужели ты веришь, что когда-нибудь явишься к этому дикарю послом?

— Может быть, и явлюсь, кто знает! Если не я, то мой сын, или внук…

— Или правнук! — бросил франк насмешливо.

— Однако я должен сейчас говорить с этим мальчиком, — решительно проговорил толмач.

— Мне ничего не угодно, — сказал Осман, смутившись вдруг. — Только скажи мне, о чём песни, которые пел тот молодой франк?..

— Садись, принц! Я с охотой перескажу тебе слова песен моей родины, моих франкских земель, замков и городов, на твоём родном языке… Слушай!..

И Осман сел на кошму и впился глазами в лицо своего собеседника, глядя, как шевелятся его губы… И снова следовали — одни за одними — слова франкских песен. Но теперь это были тюркские слова…

Прекрасная дама! Красавица моя!
Когда вы отпускаете своих птиц
В тёплое время года,
Тогда я пою, чтобы скрыть свою скорбь,
Иных причин для пения у меня нет;
Стройный стан, открытое сердце, ясный взгляд —
Из-за вас мне придётся умереть,
Если вы не будете милосердны…[141]

— А почему он должен умереть? — залюбопытствовал мальчик. — Потому что эта женщина отпустила на волю его птиц? Это ловчие были птицы, ястребы, кречеты?.. А женщина кто? Его жена?..

Толмач сдержал улыбку.

— Нет, женщина — знатная красавица, хорошего рода. У нас такой обычай: знатные красавицы держат в клетках в своих покоях певчих птиц в холодное время года, а весной отпускают их на волю. Эта песня поётся от имени храброго воина, который поклоняется красоте этой женщины…

— Она — его жена или невеста?

— Может быть и такое, но вернее всего будет предположить, что он просто-напросто восхищается её красотой.

— Я тоже знаю песню про человека, который любит свою жену. Хочешь, спою тебе?..

Один из франков что-то сказал толмачу.

— Ложитесь, — отвечал толмач на языке франков. — А я ещё побеседую с этим принцем, меня занимает эта беседа; я, пожалуй, опишу все происшествия сегодняшнего дня в моей хронике нашего путешествия…

Франки оставили лишь одну свечу и легли спать. Один лишь толмач при свете одной франкской свечи беседовал с мальчиком.

— Спой мне песню, — согласился толмач, — только я попрошу тебя петь потише, потому что мои спутники устали и скоро заснут…

— Я спою тихо…

И Осман пропел такую песню:

Моя жена, счастье моей головы, опора моего жилища!
Когда выходишь ты из юрты, как деревце высокое ты!
Чёрные, смоляные волосы твои подобны гриве кобылицы,
До самых лодыжек достигают, достают.
Брови твои подобны натянутому луку.
Губы твои, как миндалинки.
Щёки твои, как плоды на дикой яблоне.
Ты моя красавица, кавун, вирек, дюлек…[142]

— Хорошая песня?

— Очень красивая нежная песня. Я только не понял последние слова.

— Я тоже ни разу в жизни не видел тот плод, который эти слова означают; он — дыня! А ты теперь расскажи мне ещё слова песен, которые пропел тот молодой…

— Ну, слушай…