Там никому не показывался на глаза, прятался от всех. Выслеживал Мальхун. Наконец подстерёг её возле её дома. Она не удивилась, увидев его.
— Я привёз тебе подарок, — сказал он.
— Не надо! — отвечала она в тревоге.
— Только посмотри! И если не захочешь, не возьмёшь!.. — И с этими словами он вынул из-за пазухи франкский портрет, завёрнутый в шёлковый платок. Развернул и сказал: — Протяни ладони!
Она послушалась. Он положил портрет на её ладони. Мальхун изумилась и заулыбалась.
— Посмотри, ведь это твоё изображение!
— Такая красавица! Были бы у меня такие уборы…
— Будут! — сказал он решительно.
— Нет, нет, возьми это, не оставляй мне!
— Ты говоришь таким голосом, как будто боишься, что у тебя отнимут мой подарок!
— Ничего не говорю тебе. Не оставляй мне этот подарок!
— Отчего ты такая светлая? Быть может, ты — похищенная девушка франков?
Ей понравились такие слова. Она улыбнулась.
— Нет, что ты! Я здесь родилась. Я такая светлая просто потому, что мой отец и моя мать — болгары. Они приняли правую веру. У меня есть и болгарское имя — Мара…
— Мара… Мара… — повторил Осман.
— Мара и Беро — так болгары зовут первых людей, которые когда-то появились на земле. Болгары так верят…
— Моя мать говорила мне, что болгары — такие же тюрки, как мы. Когда ты всё-таки согласишься стать моей женой, я приведу тебя в юрту моей матери. Там ты увидишь красивый большой сундук. Это болгарский царский сундук. Болгары тоже верят в силу Неба — Тенри — Тангра…
— Об этом я знаю, о Небе. Но всё же болгары — не тюрки, они происходят от смешения тюрок и славян. Оттого я и похожа на этот портрет. Потому что франки и славяне — похожи.
— Ты видела франков?
— Да. Большой караван франкский проезжал через Итбурну. Тогда всех девушек заперли в домах, чтобы они не попались на глаза франкам. Говорили, будто франки набрасываются на девушек, как волки на ягнят… Я пробралась к воротам и подглядывала. Мне тогда было десять лет. Франки не показались мне страшными…
— Я видел франкских послов. Их толмач подарил мне это изображение красавицы. Прими его в подарок от меня.
— Я не могу, нет.
— Чего ты боишься? Откройся мне.
— Не говорила и не буду говорить.
— Я не оставлю тебя. Я уеду и вернусь!..
Но Мальхун уже убегала.
Осман не показывался открыто в Итбурну и не знал, что о нём теперь говорят. Он не мог понять, что же с ним творится:
«Если я не счастлив, то отчего же я так счастлив? Никто не скажет мне!»
Он вспомнил стихи Султана Веледа и повторял их вполголоса. Эти стихи для него были простым изъяснением в любви, никакого тайного смысла он не различал в этих строках:
Осман отправился в Эски Шехир и рассказал своему другу о своей любви.
— Скажи, — спрашивал Осман, — в чьём правлении Итбурну? Шейх ахиев правит там полновластно?
— Полновластно там должен править я!
— Стало быть, ты можешь приказать отцу Мальхун!
— Да!
— Так прикажи!
— Но ты же знаешь, наместник всё же не я, а мой отец. Он предоставляет мне право приказывать, но в случае с Мальхун, я думаю, приказать должен он!
— Но ты скажешь ему?
— Я попытаюсь! Если шейх не хочет, чтобы отец Мальхун отдал её за тебя, моему отцу придётся нелегко. Он вовсе не желает ссориться с ахиями.
— Но ты…
— Я попытаюсь помочь тебе…
Осман, обрадованный, поехал в Итбурну. Он увидел Мальхун на лужайке у коновязи. Он более не хотел таиться.
— Мальхун! Ты стоишь здесь и будто ждёшь меня. Я знаю, ты часто здесь стоишь, потому что здесь мы говорили с тобой. Здесь ты приласкала моего коня. Я приехал сватать тебя! Дома ли твой отец и твоя мать?