Ослы

В Олороне нам пришлось пробыть некоторое время, так как Билли заболела. Бланшетта еще более разжирела, стоя на покое в Отель-Пириней, — разжирела и разленилась. Утром в день отъезда было страшно трудно запрячь ее и еще трудней заставить ее сдвинуться с места. Однако, как только мы выехали из города и добрались до дороги, она выказала больше энергии и несколько миль прошла отлично.

Вскоре мы уже покинули страну басков.

В долине Аррекс проведена удивительная дорога, поднимающаяся головокружительными изгибами выше линии вечных снегов и спускающаяся затем, точно огромная змея, в знойную плодородную долину.

Сможет ли Бланшетта совершить такой путь?

Я решил, что я заставлю ее проделать это во что бы то ни стало. Если шарабан и его груз окажутся слишком тяжелыми для нее, я поклялся сбросить все в какую-нибудь подходящую пропасть, выбрав из нашего багажа самое необходимое, и втащить ослицу насильно наверх.

До этого дня мы совершенно не знали истинного характера нашей Бланшетты. Она выказала себя настоящей героиней: в течение первых четырех часов этого ужасного подъема она ни разу не остановилась по собственному побуждению. Только в час дня добрались мы до участка ровного пути, где дорога повертывала обратно вдоль склона горы. Мы остановились и позавтракали.

Было слишком холодно, чтобы долго рассиживаться на одном месте, поэтому в два часа мы предприняли последний, как мы надеялись, крутой подъем в гору.

К трем часам погода окончательно испортилась, а мы очутились как раз на самой открытой части горного склона.

Бланшетта видимо стала уставать. Я предложил жене вернуться обратно, но Билли ни за что не согласилась на это.

Случайно как раз в этом месте, в отвесном склоне с правой стороны дороги, оказалось углубление; очевидно строители дороги выбирали отсюда балласт. Углубление это представляю собою некоторого рода прикрытие. Повернув Бланшетту, я пошел осмотреть его.

— Я сейчас достану себе галет, — прокричала мне Билли. — Не достать ли и тебе?

Не оглядываясь назад, я ответил «да» и услышал, как Билли забралась в шарабан.

Вдруг глаза мои ослепила яркая вспышка молнии.

Билли закричала.

Я оглянулся назад и увидел, как Бланшетта поднялась на дыбы, бросилась вперед и, как безумная, понеслась вниз по дороге. Билли делала отчаянные усилия чтобы достать вожжи со своего места на задке шарабана, где она стояла на коленях.

— Прыгай! — закричал я хриплым голосом.

Но через несколько секунд и она, и шарабан, и Бланшетта исчезли в тумане.

VII. Надоедливый осел

Мне представилась страшная картина всего, что могло произойти, что, быть может, уже произошло, и я летел по дороге все быстрей и быстрей. За молнией быстро последовал оглушительный удар грома, и только после того как он заглох и я успел пробежать сотню метров, я услышал громыхание шарабана и голос Билли, взывающей к Бланшетте:

— Тпру… Тпру…

К этому времени туман стал таким густым и темным, что я едва мог рассмотреть землю у себя под ногами.

Однако расстояние между мною и шарабаном постепенно уменьшалось. Билли, очевидно, удалось добраться до сиденья и затормозить колеса.

— Иду, — кричал я ей, — иду…

Вторая вспышка молнии, казалось, ожгла мне лицо, и одновременно с нею раздался гром, — не раскат грома, а один оглушительный взрыв.

Дорога резко повертывала влево. Я очутился в каком-нибудь футе от пропасти и остановился, полный мучительного страха.

— Неужели же шарабан?.. Нет, я не осмелился даже представить себе подобного ужаса. Шарабан, наверно, проехал дальше, и, однако, я не мог расслышать ни одного звука.

Я побежал… я полетел дальше… обогнул угол…

Вдруг с силой, едва не сдавившей мне грудь, я наскочил прямо на задок шарабана, стоявшего совершенно неподвижно.

— Билли… — мог только проговорить я, падая на колени.

— Я здесь, — долетел до меня голос из тумана, и в следующее же мгновение руки ее обвились вокруг моей шеи.

Немного спустя Бланшетта и шарабан уже стояли возле нас на более защищенной стороне дороги. Мы распаковали палатку, обернулись ею и прикрыли спину и бока нашей ослицы непромокаемым брезентом. Буря и гроза продолжались еще с час. Было уже почти пять часов, когда ветер стал затихать и дождь прекратился. Вскоре и туман значительно поредел. Мы решились отправиться дальше.

Бланшетта, повидимому, очень охотно пустилась в дальнейший путь, так как холод пронизывал ее до костей. Первую часть дороги она пробежала с такой быстротой, что у нас дух захватило; она так и не умерила бы своего бега, если бы дорога не стала внезапно гораздо круче.

Когда, мы, наконец, поднялись выше, перед нами раскрылся великолепный вид на соседние горы и отдаленную долину Аррекс.

Здесь мы встретили крестьянина с тремя вьючными ослами. Он остановился и посмотрел на нас с видимым удивлением.

— Вы взобрались сюда вот с этим? — воскликнул он, указывая на Бланшетту.

— Вот именно, — ответил я спокойно. — А почему бы и нет?

— Но… но… и с этим шарабаном? Это невозможно! Этому никто не поверит.