Ослокрады

Выходить на ночную прогулку неохота было всем ишакам. Но когда они поняли, что их хотят загнать в воду и заставить плыть, тут уж начался всеобщий бунт. Ишаки лягались и упрямились, а один даже отвязался и что есть мочи носился по пляжу, пока перепуганные дети не поймали его и не привязали ко всем остальным. Бедняжкам так не хотелось переходить к водным процедурам, что операция по переправе стада на остров заняла более часа. Оказавшись на суше, ослы недовольно отряхивались и глубоко вздыхали, выражая свое раздражение. Ребята заботливо отвели их на террасу, привязали и положили перед каждым изрядную охапку сена, чтобы отвлечь от неприятных ощущений. Затем переплыли назад на Мелиссу.

— Значит, так, — прошептал Яни, когда дети укрылись в зарослях бамбука, примыкавших к полю, — эта земля принадлежит папаше Никосу. Ослов он обычно привязывает к фиговому дереву. Когда он появится, я выйду из засады и подниму шум.

— Какой шум? — не поняла Аманда.

— А вот увидите, — сказал Яни и таинственно улыбнулся Аманде. — Я совершенно уверен, что это отвлечет их внимание от ослов, но и вы не зевайте — я не смогу задержать их надолго.

— Мы оценили, как ты отвлек внимание Страхиса, — захихикала Аманда.

— Подумаешь! — махнул рукой Яни. — С этим-то было справиться легко. А вот папаша Никос — крепкий орешек и с ним придется повозиться.

Дети терпеливо ждали, и как только взошло солнце, папаша Никос с семьей появились в поле. К счастью похитителей, папаша Никос привел с собою всех четверых ослов. Весело болтая, отец семейства, его супруга и два сына спустились с холма, привязали ослов к фиговому дереву и, достав мотыги, принялись за работу.

— Пора, — сказал Яни.

К удивлению Аманды, Яни достал из кармана перочинный нож и, прежде чем ребята что-нибудь поняли, сделал у себя на ступне два надреза, так что между пальцами ноги потекла кровь.

— Что ты делаешь?! — с ужасом спросила Аманда.

Тот прикусил губу, но все же улыбнулся девочке.

— Надо, чтобы все выглядело реалистично, — сказал он, — иначе папашу Никоса не одурачишь. Ну, отвязывайте ослов и переправляйте их на Остров Гесперид, а затем возвращайтесь в деревню. Я буду там.

Он спрятал нож и скрылся в зарослях.

— Интересно, чего это он?! — спросил Дэвид.

Аманда пожала плечами.

— Мне самой интересно, — сказала она, — но он умница, так что пусть действует, как считает нужным. Ну, теперь скорее к дереву!

Они проползли вокруг поля и спрятались за кустами возле фигового дерева. Вдруг они с изумлением и тревогой увидели, как Яни вышел из бамбука навстречу папаше Никосу и его семье. Мало того, он пожелал папаше Никосу доброго утра, на что тот вежливо ответил. Потом Яни тактично поинтересовался насчет урожая и вдруг повалился на землю с таким протяжным криком, что Аманда даже подпрыгнула на месте.

— Змея! Змея! — вопил он. — Меня укусила змея!

Папаша Никос и его домочадцы тут же побросали мотыги и бросились туда, где Яни катался по траве, как будто его и в самом деле укусила змея. Члены семейства собрались вокруг мальчика, подняли ему голову и осмотрели рану, наперебой предлагая множество средств, помогающих от укуса змей. Крики Яни были столь душераздирающи, что папаше Никосу и всем остальным пришлось перекрикиваться, чтобы понять друг друга. Какофония послужила отличным прикрытием для шума, с которым Аманда, Дэвид и Простаки отвязывали и угоняли ослов.

— Утюгом прижечь, — промычал папаша Никос, — и все пройдет.

— Нет, нет, — воскликнула мамаша Никос, — чеснок с оливковым маслом. Моя мама всегда так делала.

— Умираю!!! — вопил Яни. Сквозь полузакрытые веки он увидел, что осликов успешно увели, и кричал скорее оттого, что вошел в роль.

— Нет, нет, золотко, — гудел папаша Никос, — мы тебе умереть не дадим. Сейчас отнесем тебя в деревню, прижжем раскаленным утюжком, и все пройдет.

— Никаких утюгов! Только чеснок с маслом! — визжала мамаша Никос.

— Замолчи, — возмутился отец семейства. — Кто из нас лучше разбирается, я или ты?

— Умира-аю, — жалобно простонал Яни, как будто и в самом деле готовился проститься с жизнью.

— Дайте ему глоток вина, — распорядился папаша Никос. — Бутылка под деревом, где привязаны ослы.

Все члены семьи Никос были до того встревожены и напуганы, что один из двух сыновей, который помчался за бутылкой, не заметил даже, что ослов под фиговым деревом уже нет. Яни вопил и стучал зубами так правдоподобно и самозабвенно, что пришлось раскрывать ему рот, чтобы влить туда вина.

— Я погиб, — продолжал стенать Яни, — я погиб.

— Что ты, что ты, родненький, — мычал папаша Никос. — Сейчас отвезем тебя в деревню, все будет хорошо. Приведите сюда одного из ослов.

Сыновья папаши Никоса побежали к фиговому дереву, и, когда обнаружили, что ослы исчезли, у них перехватило дыхание.

— Папа, — сказали они, вернувшись назад, — ослов там нет.

Лицо папаши Никоса побагровело от гнева.

— Растяпа! — рявкнул он на жену, которая, по его мнению, и была причиной неприятности. — Не могла привязать их как следует.

— Сам растяпа! — оскорбилась мамаша Никос. — Я-то привязала их накрепко!