Ослепительный нож

- Вот он! Вот он! Евстафий Сыта с Нутной улицы! Его ещё не поймали!

Купчину окружили, вознесли и плавно двинулись к мосту, как с гробом на похоронах от дома к лошадям, впряжённым в погребальный одр. Несомый вскидывал руками и ногами. Стогорлый рёв глушил его мольбы.

- А эта? С ним? - вопил вихрастый мастеровой, дыша хмельными вонями, хватая Всеволожу за руки.

- Прочь, сучий потрох! Она со мной, - обнял и поволок Евфимию от страхолюдья высокий молодец в узком кафтане с золотым, стоящим под затылком, козырем.

- Ты кто? Куда? - сопротивлялась Всеволожа.

- Я узнал тебя, Евфимия Ивановна, - объявил, как Небом посланный, спаситель. - Многожды видел у Пречистой подле Софьи Витовтовны на рундуке. Нимало не страшись, боярышня. Я - князь Роман Переяславский.

- Сведи меня на площадь, князь Роман, - просила Всеволожа. - Там ждут кареть и воевода Наримантов.

- На площадь не пробиться, - спустился с нею князь по узкой лестнице на подберег, заваленный мешками, ящиками, бочками. - Здесь склады, тишина. Здесь я оставил доброго коня.

Он кинул оршугу сторожу, вскочил в седло, протянул руки Всеволоже:

- Пожалуй, не смущайся. Отвезу, куда велишь.

- Вези на двор к степенному посаднику, - доверилась ему Евфимия.

Они скакали пустыми улицами и заулками, не наводнёнными народом. Должно быть, князь Роман - бывалец в Новгороде, знал его изрядно.

Спешились на вовсе не знакомой Всеволоже улице у почерневших, не посаднических врат.

- Чужое место! - заподозрила боярыня неладное. - Куда привёз? Тебе неведом двор Своеземцева?

- Двор Василия Степаныча мне ведом, - улыбнулся князь. - Однако же взойдём к моему другу ненадолго. Я должен передать подарок. Он ждёт.

Они вошли в угрюмый неказистый старый дом. Не на подклете, без широкого крыльца и без каких-либо прикрас. В сенях было тёмно и пахло то ль закваской, то ли суслом. Князь отыскал дверь ощупью. И в следующий миг Евфимия увидела Васёныша.

- Ба! - вскрикнул он, вскочив из-за стола. - Ну, чудо! Вот так чудо! - И подскочил к Евфимии, во всю ширь раскинул руки: - Обхапимся, родная!

Всё в ней похолодело. Поняла, что снова в западне. Застыла каменно и не противилась объятиям Косого. Лишь тихо молвила:

- Медведь обхапчив!

4

Чулан, всё наполненье коего - пустой бочонок из-под мёда и лавка, чёрная от времени, хотя и наскоро обтёртая, вот этот-то чулан с пустым волоковым окном стал новым обиталищем Евфимии. Ни сил, ни ловкости ей не хватило, чтоб совладать с Васёнышем, втолкнувшим её сюда. Теперь боярышня сидела в полной темноте и вслушивалась в скрипы большого деревянного жилища. В безгласное ночное время дом жаловался и стонал гнилыми половицами, оконницами, матицами и ещё не поймёшь чем.

Еды она не приняла и всё ж страдала оттого, что не могла сходить в задец и не было в чулане ночной посуды. Достукиваться, требовать смущалась. А достучишься до кого? Охраныши, как видно, далеко. Дверь заперта снаружи, и весь сказ.

Вот - приближающийся шорох, скрежет засова, свет свечи…

Перед ней жена ли, дева ли в повойнике, повязанном под подбородком.

- Я Неонила. По нужде не выйдешь ли? Евфимия пошла за нею, за слабым светом в её руке.

Чёрным ходом вышли в крытый двор, где терпко пахнущие кони хрупали овсом.

- Не выведешь ли меня вон отсюда? - спросила Всеволожа.

- Не смей думать, - истиха сказала Неонила. - Снаружи сторожа. Им о тебе ведомо.

Когда вернулись, Неонила не ушла. Прикрыла дверь, поставила свечу на лавку.

- Не мысли дурно о переяславском князе, - молвила она. - Государь ему поведывал о вашей давней пламенной любви и вынужденной злыми кознями разлуке. Роман был уверен, что, нечаянно найдя тебя, доставит вам обоим неожиданное счастье. Потому, ни слова не сказав, привёз свою найдёну в этот дом. Теперь-то видит - оплошал, да поздно. Ты поделись со мною горем, передам ему. Авось исправит скорбную оплошину.

Боярышня, как опустила очи, сев на лавку, так и не подняла на Неонилу взора.

- Ступай с Богом. Князю Роману передай: пусть спит спокойно. Ничего он не исправит. Когда Василий Юрьич впихивал меня в это позорное узилище, виновный не повёл и бровью.

- Охолонись, боярышня, помысли здраво, - присела перед нею на кокурки Неонила. - Ведь князь Роман крест целовал князь Юрию!

- Крест целовал озоровать с ним заодно? - сурово глянула на деву Всеволожа. - Беззакония творить?

Со вздохом Неонила поднялась, взяла свечу.

- Не по уму, боярышня, мне эти речи. Не имею внятельного разумения. Почивай, как сможется. Приду в первом часу дня. А пищу ты б не отвергала, не лишалась сил на будущее.

Она ушла. Евфимия сидела, временами уходя в освободительную дрёму, до тех пор, пока в волоковом оконце, впускавшем ночной холод, не засинел рассвет.

Её вспугнули тяжкие шаги. Вот резко отлетел засов. Дверь расхлобыстнулась. На пороге - Васёныш в каком-то чёрном кукуле. Закрыв дверь, он мешковато опустился на бочонок из-под мёда.